style="font-size:15px;"> – Добавка без десяти, – женский высокий голос.
– Наложи, – женский ниже с повелительными нотками, – Это водолаз. Их везут на острова.
Ага, женский высокий – это мисс кривозубая на раздаче. Женский повелительный – главная смены. Водолаз на станции свой человек. Слушаем.
– Спасибо, Маринка, – благодарит простуженный.
– На здоровье, – отзывается начальница.
– Что за грохот вчера был?
– Слонок стены бурит, – пищит кривозубая.
– Затрахал, – ворчит начальница, – я выспаться не могла.
– Эти дыры в стенах его? На хера? – у водолаза прорезалась бравада.
Неужели клеит одну из них? Кто ему ответит?
– Это – полный пипец! – согласилась кривозубая.
Ага, похоже, кривозубая и водолаз.
– Без мата! – цыкнул повелительный женский.
Ревнует? Я чуть обернулся. Ага, начальница Маринка в поварском халате, короткая стрижка, сутулый худой парнишка – водолаз, ну и кривозубая.
– Марин, а зачем он бурит? – на этот раз потише.
– Доски какие-то вешает. Ему директор «отсканируйте и выложите на сайт», а он «это честь стройотрядов». Как посмотрит директор на эти дыры, так у него лицо вытягивается, весь день кислый ходит. Совсем чувство такта потерял. Директор такой вежливый, стесняется запретить, но всем видом показывает – не надо вешать доски, стены портить. Все видят, а он не видит. Какие там были красивые пустые стены, а сейчас чёрт знает что. И директор, как назло, уехал. Пожаловаться некому.
– Ну, это ради чести, – неуверенно отозвалась кривозубая.
– Дура.
Да, и у стен на биостанции есть уши. Я невольно вспомнил эпизод из далекого прошлого, достойный пошлой молодежной комедии.
В 97-м я приехал на биостанцию в конце июня, перед экзаменами в институт, и обнаружил ряд неприятных изменений. Энергоснабжение, нарушенное в 95-м, стало еще хуже. Дизель-генератор и ветряк были маломощны и свет давали всего на несколько часов в день. Народ, чтобы не сидеть в холодных домиках при керосинках, после ужина вылезал на берег возле пляжа и грелся у костров.
Ни одного строяка, с работой плохо. Местные знакомые ходили злые и занимали деньги друг у друга. На биостанции были учёные, были преподаватели, были студенты, были местные рабочие и были мы – приблудные. И была столовая, где работал разный народ, в основном из больших городов. И вот мне с трудом удалось устроиться разнорабочим за сущие гроши. Я таскал тяжести, чинил крыши, а также помогал на кухне: колол дрова, мыл кастрюли в ледяной воде.
Большинство поварих или поварёшек, как их любя называли, учились в вузе, которому принадлежала биостанция, но не все. Одной из них была Нинка, выпускница какого-то областного физкультурного института. Лыжница, физически развитая, чуть мужиковатая,
