Великой Гармонии… ну, вот, например, такое чувство, как любовь. Существа с высоким уровнем разумности всегда находятся в светлом спектре, их планеты прямо-таки сияют. А если преобладает тёмный спектр… Ну, такие миры обычно нарываются на модификацию. Увы.
Президент МАН махнул щупальцем, в котором был зажат пульт.
– Ну разумеется, я как раз и хотел это сделать. – Он приблизился к полукруглому прозрачному пульту, приветливо мигавшему цветными огоньками справа от экрана. Нажал на самую крупную кнопку в середине, и пульт вдруг заморгал чёрным светом – да-да, именно чёрным и именно светом. Такой тоже бывает, а вы не знали? Все лампочки хором почернели, все кроме одной, которая изо всех сил пыталась быть золотистой.
– У-у-у! А-а-а! – взорвался зал криками. – Девяносто восемь с половиной процентов чёрного спектра!
– Да, – скорбно подтвердил фон Баланца. – Ещё недавно было всего шестьдесят пять процентов, но вот… – Он беспомощно развёл щупальцами. – Таким образом, предлагаю: данная планета подлежит модификации. Флора и фауна останутся нетронутыми, а так называемая разумная жизнь будет модифицирована. Существа, именующие себя разумными, будут преобразованы в простейшие и одноклеточные, дабы с самого начала пройти путь развития. И, будем надеяться, успешней, чем в предыдущий раз.
Тут я поднял щупальце (простите, до сих пор не представился: я – Дарлан Либи, старший аспирант, главный ассистент профессора фон Баланцы).
Итак, я поднял щупальце:
– Товарищ профессор, а как насчёт аборигенов, которых можно отнести к полутора процентам светлого спектра? Может, оставим их в нынешнем, разумном виде? Они ведь… светлые… – я искренне заволновался.
– Юноша! – строго провозгласил фон Баланца. – Вы математику и генетику, конечно, изучали и знаете, что у этих полутора процентов «светлых» вполне могут появиться «тёмные» наследники. Какой-нибудь ген выскочит… неподходящий. Сбой случится… Всего один… И всё пойдёт по новой. Вы же не можете гарантировать, что у аборигенов светлого спектра все предки тоже были светлыми?
Не можете. Вот и подумайте насчёт их потомков. Нет, мы не можем рисковать, я предлагаю подвергнуть планету модификации!
– Но, профессор, неужели вы хотите уничтожить целый вид, целую расу разумных существ! – вознегодовал я.
Профессор покраснел:
– Что вы себе позволяете, Дарлан! Мы никогда никого не уничтожаем! Мы модифицируем!!! Даём возможность начать с чистого листа!!!
– Да… но… их личности… Послушайте, я долго жил среди них под маскировкой. Я достаточно хорошо изучил их, поверьте! Они создали массу прекрасных вещей – музыку, архитектуру, искусство, например!
«Плюс танго, плюс ванильно-шоколадное мороженое», – прозвучал у меня в мозгу грустный внутренний голосок. А вслух я продолжал:
– Они способны любить, сочувствовать! Они –
