с ее ценностями. При пересадке в Ростове шестнадцатилетняя Катя отказалась посидеть с вещами, пока девятнадцатилетняя Соня разыщет нужный поезд. Искать его вдвоем, таская с собой тяжелые шубы и чемоданы, у них не было сил. Все вещи они сдали в камеру хранения, откуда спустя пару часов им выдали лишь пустые чужие чемоданы. Вместе с вещами пропали и царские золотые червонцы, зашитые в подкладку одной из шуб. Чекисты станции, к которым они обратились, найти ничего не смогли, только посадили их на эшелон, отправившийся в Екатеринодар. Там их отца уже не было, но беженкам дали его адрес в Кавказской.
Воспитывалась мама православной, но работа в детдоме и советской школе, а также советское естественно-научное образование сделали ее атеисткой. Высшей ценностью для нее было благополучие семьи, которую она берегла самоотверженно. Чтобы обеспечить благополучие близких, она трудилась с природной макеевской выносливостью и энергией в соответствии с установками властей, оставляя в стороне непонятные превратности политики. Потрясенная собственными признаниями «врагов народа» на больших судебных процессах, мама однажды с болью сказала: «ведь они все имели, чего же они еще хотели?» Этим признаниям она верила, а других серьезных мотивов поведения, кроме обеспечения близких всем необходимым, она, видимо, не представляла. Да и задумываться о зигзагах внутренней и внешней политики ей было некогда.
При всем том революция, произошедшая в годы завершения формирования ее мировоззрения, дала ей уверенность в безграничных возможностях преобразования общества, природы и каждого человека. Мама настойчиво, но терпеливо, избегая препирательств, изобличений и конфликтов, добивалась казавшихся ей нужными перемен в поведении детей, учеников и других окружающих беседами, добротой и помощью. Этим она стала заниматься в детдоме для беспризорников в Кавказской, где ей пришлось начинать работу, и видеть, как она рассказывала, много детских бед и пороков. Она всегда самоотверженно заботилась о папе, обо мне, Тане и Лене, принимая на себя все наши трудности. Была очень отзывчива на нужды не только родственников, но и всех окружающих – соседей, сослуживцев, спешила им на помощь. Всегда стремилась найти способы сделать больше посильного, не уклонялась от любого дела. При этом никогда не сетовала и никому не жаловалась ни на бедность, нехватку сил и времени, ни на ослабленное голодовкой и напряжением здоровье. В самые трудные годы не видел ее усталой и отдыхающей, тем более – унылой или плачущей.
Папа имел иные достоинства и недостатки. Он был шатеном немного выше среднего роста. Имел четкие правильные черты лица и внимательные серые глаза. До своих пятидесяти лет, исполнившихся в 1941 г., оставался статным, носил простую аккуратную одежду. Держался всегда с достоинством и ходил размеренным шагом. Обычно говорил обдуманно, выражал мысли четко и обладал каллиграфическим почерком. Изредка, кем или чем-либо возмущенный, взрывался и высказывался резко, категорично и громко.
Папа стремился
