на краешек ванны рядом. Молчит. Оглядывается.
– Н-н… н-н…
Она смотрит на что-то выше моей головы. На бельевые веревки.
Свечу фонариком на ее шею и кроме желто-синих ссадин замечаю темный похожий на ожерелье след.
– Это просто для белья. – Встаю на колени напротив нее, чтобы она видела только мое лицо. Тихонько глажу маленькую руку.
За приоткрытой дверью становится светло, и мы оба поворачиваем головы на свет. Шейла несет целых три керосинки и большую аптечку.
– Что-то стряслось?
Тонкие пальцы под моей рукой дрожат.
– Можешь убрать веревки?
Она даже не спрашивает зачем. Ставит свою ношу прямо на пол, достает из кармана кофты маленький ножик и обрезает веревки. Сначала с одной стороны, потом с другой. А потом выкидывает их за дверь.
– Принеси воды для ванной, будь добр. Ведра в коридоре.
Видимо, это на них я налетел в темноте.
– К ручью?
Она… улыбается. Блекло, но все же мне улыбается, и я вдруг замечаю эти незнакомые новые морщины на ее лице.
– Роджер недавно колодец выкопал. Никаких километровых походов. И… отгони машину подальше.
***
Да уж, почти как в старые добрые – только действительно, никаких километровых походов. И тогда я не был в ответе за чью-то жизнь.
Ручки ведер впиваются в уколотые ладони. Сцепляю зубы и заставляю себя думать о другом. Чем быстрее обеспечу девочке ванну, тем быстрее Шейла сможет ей помочь, и я уеду.
После третьего захода боли уже не чувствуется, а путь по темному коридору до ванной начинает вспоминаться. Слышу, как Шейла о чем-то разговаривает с девчушкой. Но когда захожу вылить ведра, девочка отвлекается и смотрит на меня. Наши взгляды ненадолго встречаются, а потом я снова ухожу.
Кажется, это уже девятый раз… Готов свалится прямо у колодца. Давненько не занимался я тяжелой работой. Выливаю воду в бочок и приваливаюсь к стене. Шейла поит девчушку чем-то. Чаем, кажется. Чашку они держат вместе – девочка обнимает ее обеими ладонями, а Шейла поддерживает за дно.
– Во-от так… Потихоньку… Это горный. Очень вкусный. – Таким же голосом она успокаивала меня, когда я падал с велика или напарывался на гвоздь; разве что теперь он стал чуть глуше и ниже. – Держи. – Она протягивает ей печенье из бумажного пакета. – Овсяное.
Пальцы крепко сжимают выпеченный кругляшок. Девчушка глядит на меня, потом на Шейлу, и робко подносит его к губам.
– А ты? – Шейла протягивает пакет мне, но я мотаю головой. – Вчера пекла, думала, как раз приедет Роджер. Получила письмо, что он скоро будет.
– Куда он уехал?
– В Монпелье, за всякими штуками для поселения. – Она пожимает плечами. – Вы с отцом такие… Не умеете сидеть на месте.
Наши взгляды встречаются, и улыбка у нее на губах гаснет.
– Прости, я… не это имела в виду. Запей, моя хорошая. – Она протягивает
