меня со школы.
Замерев над очередной лункой, Николай перевёл взгляд на меня, потом медленно опустил лопату и выпрямился:
– Почему? – он ждал ответа, а я не знала, что сказать.
– Просто – это моё решение, – пролепетала, опустив глаза, всё же разговор давался тяжело.
– Объясни, – коротко бросил он.
– Тут нечего объяснять, просто не надо и всё, – со злостью воткнула саженец в очередную лунку.
Коля зло отбросил лопату и зашагал прочь. За нами с немым изумлением наблюдали Юрка и Светка.
– Ты чего? – подошла подруга.
– Ничего, не хочу больше, чтобы он провожал меня.
– Сама же мне все уши о нём прожужжала, какая муха тебя укусила? – Светка стояла, наматывая локон на палец.
– Давай работать, или ты в самом деле хочешь тут до ночи в грязи ковыряться? – зло бросила подруге и подняла лопату, принявшись закапывать посаженное деревце.
– Знаешь, если тебе никто в друзья не годится, копайся здесь сама! – вспылила Светка и пошла прочь.
Ну, вот, ругаться с ней в мои планы не входило. На душе стало тоскливо, как-то не так начинаю я новую жизнь. Подошёл Юрка, молча взял у меня лопату и принялся помогать. Потом поднял глаза, подмигнул:
– Не переживай, Иванова, всё будет хорошо, топай ещё за саженцами.
Так мы с ним и посадили оставшиеся деревца. Когда вернулись к выходу из сквера, почти все уже собрались. В толпе прохаживалась Ольга Владимировна, проверяя, чтобы все сдали лопаты. Коля, увидев меня, демонстративно отвернулся и ушёл на другой конец нашего сборища. Как и Светка. Странно, откуда у подруги такая реакция? Ничего ведь обидного в моих словах не было.
Пожав плечами, я отошла к Юрке, с ним мы и дошли до дома.
Войдя в квартиру, увидела мечущуюся из ванны в комнату Алку. Когда она успела вернуться?
– А что у нас происходит? – спросила я у мамы, которая крутилась на кухне с обедом.
– Будто не знаешь. Танцы, – махнув рукой ответила она.
– Тебе помочь? – обняла я её.
– Нет, Иришка, иди отдыхай. Всё почти готово.
Урвав с тарелки блинчик, я пошла к себе.
Сестра вступила в неравную борьбу с чёлкой, на трюмо стоял стакан с крутой заваркой, служившей нам тогда заменителем лака для волос.
– Во сколько начинаются танцы? – спросила сестру.
– В семь, как обычно, – не поворачиваясь, бросила Алка.
Я подошла к трюмо. Мама дорогая! Сестра напоминала дурного клоуна из знаменитого ужастика: ядовито-синие тени, размазанные толстым слоем до самых бровей, подводка толстая и кривая, тушь, от обилия слоёв, комками повисшая на ресницах. На губах ярко-оранжевая помада. От неожиданности я икнула.
Глава 7
– Ты чего? – обернулась Алка, в её глазах отразилось искреннее недоумение моим возгласом.
– Тебя мама видела? –
