было удачным. Осталось лицо привести в порядок.
Повернула сестру к себе и принялась за дело.
Немного карандаша нанесла на брови, чуть изменила их форму, нанесла под брови и на внутренний уголок века светло-персиковые тени. Кое-как, слюнявя высохший грифель и матерясь про себя, нарисовала стрелки, выведя их чуть выше линии верхнего века, так глаза сестры стали гораздо глубже и выразительнее. Распределила на подвижных веках тени цвета кофейной гущи, хорошенько растушевала. Далее в ход пошла тушь.
– Плюй сама, – протянула её Алке. Та, вздохнув, принялась рьяно возить пластмассовой щёткой по коробочке.
Аккуратно, стараясь не слепить ресницы, прокрасила их по всей длине, дала высохнуть, и нанесла ещё один слой, отчего каждая ресничка стала объёмнее и длиннее. Если научиться пользоваться «самоплюйкой», можно получить невероятно красивые «опахала». Одно но, попадёт вода – пиши пропало, глаза выедало, словно туда плеснули кислоты. Критически оглядела результат своих трудов. Выбрала помаду, приятного пудрово-розового цвета. Нанесла капельку вместо румян, ею же подкрасила и губы. Алла была красивее меня, тонкие, как у мамы, черты лица, вкупе с большими тёмно-карими глазами. Много косметики такая внешность не требовала, лишь подчеркнуть природную привлекательность.
– Смотри, – отошла я в сторону.
Сестра развернулась к зеркалу, придвинулась ближе. На её лице отразилось неверие вперемешку с удивлением, а после карие очи полыхнули радостью.
– Ирка, это же просто невероятно. Я такая красивая! – любуясь она поворачивала голову из стороны в сторону, то приближаясь, то отдаляясь от зеркала.
– Давай с причёской тоже помогу, – взглянула на вздыбленную чёлку Алки.
– Давай, – она повернулась ко мне гораздо более охотно и распустила волосы.
Я принялась распутывать её начёсы, приводя всё в порядок. Наши волосы были густыми и уложить их было трудно. Собрав высокий пучок, я аккуратно завернула его в классическую «ракушку». Выпустив несколько локонов подкрутила их плойкой. Чёлку же аккуратно уложила на лбу, убрав набок, как у Одри Хепберн. Теперь на меня смотрела не матрёшка расписная, а элегантная девушка, которую впору хоть на бал вести.
– Любуйся! – кивнула в сторону зеркала.
Сестра повернулась и замерла, поводя головой из стороны в сторону:
– Ирка, да ты же талантище! – она обняла меня, поцеловав в щёку.
– Помаду береги, – рассмеялась я.
– Ой, точно! – Алка повернулась, проверить не всё ли стёрлось с губ. – Ну, теперь можно одеваться.
Она надела юбку и блузку, натянула чулки и обула мамины лаковые туфли.
– Пошли, маме покажем, – подмигнула мне сестра.
Мы вместе прошли в зал, где мама отдыхала после кухонных дел.
– Аллочка, – увидев её в изумлении протянула мама, – ты просто красавица! Кто так тебя научил краситься?
– Не поверишь, мамуль, Ирка, – смеясь она ткнула пальцем в мою сторону.
– Вот
