style="font-size:15px;"> …В субботу Колю разбудил телефонный звонок. В комнате было темно, и он чертыхнулся – кому в такую рань понадобилось ему звонить, да ещё в выходной. Но взглянув на сотовый, понял, что уже без четверти двенадцать. Стояли рождественские морозы, солнца сквозь стылый туман не видно и к тому же в комнате тяжёлые шторы плотно задернуты, так что чувство времени потерять было легко. После вчерашнего раскалывалась голова…
– Алло!
– Коля, привет! Это я – Михаил, твой дачный сосед…
– А привет, Миша!
– С прошедшими праздниками!
– Спасибо! И тебя также!
– Спасибо! В общем, что звоню-то… В общем, Гриша начал у меня дрова с баньки воровать, и я сегодня с утра хотел сказать ему об этом… Потом у меня ещё поддоны были, они куда-то запропастились, хотя одному утащить их невозможно, они же тяжёлые. Хотел сказать Грише, в общем, чтобы он у меня нормально дрова одолжил, а не таскал втихаря… Мы же с тобой потом рассчитались бы, да?
– Он что – до сих пор там живёт? А мне говорил, что только до холодов пробудет…
– Да-да! Я ещё удивляюсь – у тебя же там вообще не утеплено… И дров у тебя нет… В общем, ты ему скажи, пусть придёт нормально, я ему дров, конечно, дам, не замерзать же ему на самом-то деле, а мы с тобой потом рассчитаемся…
– Рассчитаемся-рассчитаемся… Ладно, Миша, я понял. Сегодня же поговорю с ним…
– Ну, пока!
– Пока…
…После обеда Николай с женой выгнали машину из гаража и поехали в район аэропорта, где, как он знал, постоянно стояли машины, гружённые дровами, углём, песком и речным льдом.
Это было очень удобно – тут же на месте рассчитался, и водитель отвезёт груз в любую точку города. Николай купил три куба дров, и это обошлось ему в четыре тысячи рублей. Потом, сидя в тёплой кабине японского микрогрузовика, показывал дорогу водителю. Жена поехала за ними следом.
…Зайдя во двор дачи, Николай удивился – от калитки к двери дома вела узкая тропинка, протоптанная в глубоком снегу. Он привык быть здесь только летом и потому с трудом воспринимал сугробы на месте привычной зелёной травы. Ничего вокруг, кроме этой самой тропинки, не говорило о том, что здесь живут люди, топят печку… Дверь была закрыта изнутри, он постучал. Постоял какое-то время, прислушиваясь. Донёсся какой-то шум и дверь открылась – перед ним стоял Гриша. Николай в первое мгновение даже не понял, что это именно его братишка. Перемазанное сажей бледное лицо, остро выступивший кадык, взлохмаченные заросшие волосы – в нём трудно было узнать того упитанного и аккуратного Гришку, которого помнил Николай ещё по тем временам, когда была жива мама.
– А, привет, Коля!
– Ну, привет, Шурупик!
– А-а, Шурупик… Да-да, помню-помню.., – напряжение спало с лица Гриши, оно расплылось в улыбке. – Да ты проходи-проходи…
Гришка говорил по-русски. К сожалению, якутский
