голос, после чего медсестра отходит в сторону, пропуская мужчину средних лет в зеленом медицинском костюме. – Здравствуйте. О, вы тоже пострадали, – он внимательно осматривает мое лицо. – Вас нужно осмотреть.
– Я… меня уже осмотрели. Скажите, что с моим сыном. Прошу вас.
– Как зовут мальчика?
– Максим.
– Максим, похоже, пострадал больше вас. От удара стекло в машине лопнуло и врезалось ему в руку. Рассекло кожу. Пришлось делать операцию, сшивать сухожилия, вены, артерии. Он потерял много крови. Сейчас он в реанимации на аппарате. – Я снова хватаюсь за стенку, потому что перед глазами темнеет, когда я живо представляю себе, через что прошел мой сын. – Он выжил, а это главное. Сейчас в идеале сделать бы ему переливание крови. Но у вашего сына очень редкая группа, четвертая отрицательная. Мы запросили такую в банке крови, но не знаем, когда она будет. У вас какая группа?
– Вторая положительная.
– Значит, у его отца по логике должна быть четвертая отрицательная. Позвоните ему, чтобы приехал сдал.
– Хорошо, – бормочу я, даже не представляя, как уговорить Юдина сдать кровь и не раскрыть, что у нас с ним есть сын. – А могу я увидеть Максима?
– Пойдемте. Но только на минутку. По-хорошему в реанимацию я вообще не должен вас пускать.
– На минутку, – киваю я и следую за врачом по коридору.
После того, как повидалась с сыном и порыдала, целуя его крохотную ручку, я беру такси и еду к Святославу Михайловичу. Если надо будет, буду ползать за ним на коленях, умоляя сдать кровь. Сделаю что угодно, только бы он согласился.
Но прежде, чем попасть в дом, мне приходится уговаривать охранников впустить меня. Они долго не соглашаются, но потом созваниваются с хозяином, и тот позволяет мне войти.
Я поднимаюсь по ступенькам так быстро, как только могу. Вхожу в дом и уже хочу пойти в спальню Юдина, как его голос останавливает меня с вершины лестницы.
– Ты время видела?
Поднимаю голову и смотрю на то, как Святослав Михайлович вальяжно спускается сверху, одетый в одни только пижамные штаны. В другое время я бы любовалась его красотой, но сейчас я слишком взволнована тем, что сыну нужна помощь.
– Святослав Михайлович, у вас же четвертая отрицательная группа крови?
Он слегка хмурится. Уверена, мой вопрос застал его врасплох.
– Да. Почему ты спрашиваешь?
– Я вас умоляю, – складываю ладони в молебном жесте, – Сдайте кровь. Давайте поедем в пятую городскую, чтобы вы сдали кровь.
Он криво усмехается и смотрит на меня так, будто я с луны свалилась.
– Сначала деньги, теперь кровь. Что следующее, Антонина? Почка? Душа?
– Прошу вас. Умоляю. Я сделаю что угодно, – всхлипываю я.
– Нет, – отрезает он и разворачивается, чтобы снова подняться наверх, а я понимаю, что должна привести аргумент, который не позволит ему отказаться.
– Это для нашего с вами сына! – выпаливаю, и он застывает. Мышцы его спины напрягаются и каменеют,
