не претендую на вашу свободу, – она продолжала возражать, пытаясь сохранять ясность мысли, ее бархатистый голос дрожал, – если даже оставить в стороне то, что я маг, что само по себе должно было бы стать для вас преградой, я ведь пария, певичка со скандальной репутацией. Общество вам этого не простит. Да и ваше церковное начальство вряд ли спокойно к такому отнесется.
Он слушал ее со спокойной улыбкой:
– Это все неважно, – он нежно провел рукой по ее лицу, отводя за ухо непослушный локон, – ничего, кроме вас, не имеет значения. Вы нужны мне. Необходимы, как воздух. Кем бы вы ни были и что бы ни совершили в прошлом или будущем. Смею надеяться, что и вы примете меня?
Его слова, трепетные, осторожные прикосновения и взгляд, исполненный пытливого ожидания, проникали в самое сердце Эсперансы. Она задыхалась от любви к нему, и, хотя Бьерн не произнес этих слов, осознание, что он нуждается в ней, пьянило. Именно поэтому она опустила взгляд и ответила:
– Пусть так, но мы живем среди людей. Разве могу я просить вас пожертвовать связями с людьми вашего круга?
Бьерн снова склонился к ней для поцелуя, но что-то мелькнуло в его глазах:
– Забудьте обо всех, просто скажите да, – их дыхание смешалось, когда он продолжил, – мне придется целовать вас до тех пор, пока вы не согласитесь на мое предложение, или отказ от поцелуев лучше подтолкнет вас к правильному решению?
С неожиданно коварной улыбкой он чуть отстранился, довольно наблюдая, как она непроизвольно потянулась следом, пытаясь все же получить поцелуй.
– Нет, мадам, сначала скажите да, – инквизитор еще немного отодвинулся, сорвав с губ Эсперансы разочарованный стон.
Его руки между тем продолжили гладить ее спину, вызывая мурашки и трепет, подтачивая ее решимость.
– Ну же, вы согласны? Всего одно слово, и я полностью в вашем распоряжении, – Бьерн продолжал дразнить ее, пока Эсперанса со стоном не выдохнула:
– Ну, хорошо. Хорошо, да, я выйду за вас.
Ее согласие немедленно было вознаграждено горячим и глубоким поцелуем, который она нехотя прервала, чтобы продолжить:
– Но у меня есть условие, – она обиженно посмотрела на Бьерна исподлобья, – сейчас мы заключим помолвку, объявим о ней, но поженимся только через полгода. И если за это время вы поймете, что общественное недовольство стало для вас непосильным, я освобожу вас от вашего слова.
Он смотрел на нее с нежностью, умиляясь трогательным попыткам позаботиться о его репутации.
– Хорошо, я согласен, но тогда у меня тоже будет условие, – решил он еще немного подразнить Эсперансу, – раз вы так печетесь о моей репутации и соблюдении приличий, то и наша помолвка будет проходить с соблюдением всех светских условностей.
Мужчина рассмеялся, глядя, как на ее щеках вспыхнул гневный румянец.
– Хотя, помнится, они не препятствуют жениху целовать свою невесту, – примирительно
