в партию вступил. Как же тут не ревновать? Особенно когда в воздухе отчетливо пахнет свадьбой, а сам Карелов, когда она в комнате, глаз с нее не сводит.
Обычно, когда Марина приходила, Коля был еще занят осмотром. Она под недовольный ропот больных, ожидающих своей очереди в коридоре, заглядывала в кабинет. Он оборачивался с рассеянным выражением, но при виде ее мгновенно менялся в лице. Она проходила в лаборантскую, он, извинившись перед пациентом, шел следом. Быстро прижимал ее к себе, стискивал сильными руками, коротко вдыхал запах ее затылка. Выдыхал:
– Я скоро, не скучай, – и выходил, плотно притворив дверь.
Забегала проворная Анна Васильевна, его медсестра, пожилая, сдобная, в необъятном халате. С ласковой материнской улыбкой ставила перед Мариной стакан чаю. В лаборантской едко пахло хлоркой, нашатырем, какими-то микстурами. Марина грызла пряник, запивая сладким чаем, и прислушивалась сквозь болтовню Анны Васильевны к гулу его повеселевшего голоса за дверью.
Они были знакомы вечность. Марина очень сердилась, когда кто-нибудь из ее соседок (больше никто, кроме разве Валевской, этой подробности не знал) напоминал ей, что знакомы-то они без году неделя. Заканчивался июнь, когда Марина известила подруг, что выходит-таки замуж и свадьба через месяц. Света, справившись с оторопью, поздравила, Оля нахмурилась и спросила, точно ли Мариша уверена в своем, таком поспешном, выборе. Нашла что спросить! Какая же это поспешность, когда все внутри разрывается, стоит им только попрощаться у проходной… Так недолго и с любовным инфарктом слечь. Правда, Коля тогда все равно ее вылечит, она-то знает!
Однажды Марина прилетела в больницу и узнала, что у Коли еще идет операция. Кабинет был закрыт, день в отделении неприемный, так что она прохаживалась туда и обратно по пустому коридору, от нечего делать разглядывая плакаты на стенах и читая призывы и лозунги: «Даешь гигиену!», «Здоровье женщины – наша цель!», «Своевременное лечение – залог нашего будущего!», «Граждане, закаляйте детей!» и прочее.
– А вы, барышня, стало быть, и есть та самая Марина… – услышала она надтреснутый голос.
Рядом с ней стоял пожилой мужчина в белом халате, с седой головой и колючими пронзительными глазами-бусинками. У него была удивительная выправка, наверное, военная.
– Ну, смотря какую вы имеете в виду, – осторожно откликнулась Марина.
– Ту самую. Которая нашего Николая Ефимовича заколдовала. Сердце у него теперь только из-за вас и бьется, – покачал головой мужчина. – Можете уж мне поверить, кардиологу-то…
Марина опустила глаза, не зная, что сказать. Отрицать это она не смогла бы, а подтвердить было бы слишком нескромно. Рука мужчины проворно коснулась ее шеи, там, где под кожей быстро вибрировала артерия, дрожа, как и все ее тело, от одного только упоминания о Коле.
– Вот, – назидательно кивнул он. – Это я и хотел услышать. Хорошо, что вы встретились.
