холодной воды и окатила ею лицо. Благо тушь водостойкая, иначе бы Мэттвел пересмотрела желание освежиться. После того, как Мэделин однажды попала под дождь, а косметический продукт полностью оказался на щеках, девушка приняла решение не покупать такую неустойчивую красоту.Наконец, достигнув коридора, Мэттвел облегчённо вздохнула, примечая лёгкость на плечах, будто со спины сорвали гигантский рюкзак с гирями. Неспешным шагом девушка побрела обратно к знаниям, с интересом разглядывая шкафчики других учеников и стенды с различными объявлениями.
Невзирая на позднюю осень, на одной из досок висел манящий флаер из голубых и синих цветов, гласящих о грядущем зимнем бале. В минувший праздник Мэттвел лечилась под фильмы с Гарри Поттером различными антибиотиками, запивая те горячим какао. В тот период Мэд похудела на несколько килограмм, став похожей на стеклянную фею, после чего очень сетовала, ведь по истечению следующего месяца вес вернулся обратно.
На Новый год себе Мэттвел накупила новых постеров с супергероями, по большей части фигурировал Тони Старк, и несколько эксклюзивных фигурок с Драко Малфоем и Гарри, закончив дело огромной горой сластей. Быть может, из-за вкусностей возвратился вес и виновна в этом лишь сама Мэд…
Мэделин представила, как будет ходить по магазинам и выбирать великолепное платье, в котором бы резво веселилась, предаваясь лёгкости в изумительный вечер, приправленный мнимой искрой волшебства.
Готовиться к мероприятию всегда волнительно и приятно, разумеется, если это не какой-нибудь экзамен, похороны или нечто наподобие. Несколько лет назад Мэд испытывала томящее ожидание, колыхающее сердце, помогая родной тёте собираться в день её свадьбы. Мэттвел до сих пор влюблена в то лаконичное шёлковое платье в пол со спиной из гипюра и глубоким вырезом на груди. Даже отец одобрил одеяние сестры, лишь подметив, что оно достаточно откровенно, однако кидает всем вызов.
Больше всех временных отрезков девушка не терпит осень потому как она, окрашенная алыми и золотыми оттенками, сгорает заживо, пожирая краски лета. Зима же манит атмосферой сказки, будоражащей роем бабочке, сотканных из снежинок. До бесконечности можно слушать как скрипит снег под подошвой ботинок, как снежинки кладут себя на щёки, либо застревают в ресницах посредством танца.
Повернув голову Мэделин столкнулась с бесконечной мглой в виде лица, представленного одним сплошным глазом, сверлящим прямиком в душу.
Мэд стиснула зубы, сжала кулаки, готовясь к неясной битве. Она твёрдо решила прекратить бояться. Шаг за шагом расстояние сокращалось. Мэттвел учуяла слабый запах сырости, похожий на тот, что водится под мостом. Мистер протянул руку, жест чудился вполне дружелюбным, не сулящим никакой вражды, будто он предлагал принять некий дар.
Шаг за шагом.
– «Ты – плод моего воображения», – твердила Мэд. – «Тебя нет».
– «Тогда почему боишься меня?»
Движение Мэттвел застопорилось, она открыла
