книг Исайи, Иеремии, Иезекииля и Даниила, в чем-то самом наиглавнейшем этот ученый муж не прав. Или это какая-то неправедная, мертвая правота.
И вот еще какая штука. Я уверена, что раньше никогда не слышала о нем. Но фамилия его кажется мне почему-то знакомой. Очень знакомой. Более того, она странно волнует меня и даже навевает какие-то неясные воспоминания. Какие?
Олесницкий…
Нас что-то связывает, профессор?»
«Опять дядечка», – с глухим раздражением подумал Михайлов и сразу вспомнил сияющее, как масляный блин, перемазанное сажей лицо сестры Екатерины. Или она сказала «дяденька»? Опять же некто Мисаил, упомянутый ею. Может, это все-таки ее блог? Конечно, слишком много вольнодумства и путаницы в голове, переполненной еретическими, непозволительными для будущей монашенки мыслями, но как это на нее похоже! Ее живой, пытливый ум не может довольствоваться закостенелыми церковными догмами и готовыми ответами, ей непременно надо знать, откуда что берется.
Следующая запись ничуть не прояснила вопрос с авторством блога, а скорее еще больше его запутала.
«Святогробская обитель, святогробское духовенство… Эти слова сразу зачаровали меня. Как и человек, который часто произносил их. Я познакомилась с ним в этой поездке – случайно! Все в нем крупно, цельно, выпукло. И даже лохматая борода лопатой его не портит, а придает ему азартный, задиристый вид, какую-то особую убедительность. Мне кажется, так мог выглядеть апостол Павел. Таких сейчас не осталось – этот тип страстного проповедника, златоуста и бессребренника безвозвратно ушел в историю. Сейчас ему просто неоткуда взяться. Зовут его отец Георгий – славный такой батюшка, настоящий поп-бунтарь. «Зла от церковников что зла от безбожников. А терпит вера», – говорит он.
Мне кажется, случись война – о. Георгий без раздумий пойдет на фронт полковым священником. И будет ходить вместе со всеми в атаку, но без оружия, в развевающейся, как хоругвь, черной рясе, с одним лишь крестом и словом божьим.
Разговорились мы в ночь перед схождением Благодатного огня. О.Георгий много рассказывал мне о храме Гроба Господня, да так красочно и в таких подробностях, что я стала мысленно ориентироваться в нем, как у себя дома. Потом беседа плавно перетекла в другое русло и коснулась вопросов веры. Батюшка был настолько деликатен, что не стал выяснять, воцерковленный ли я человек, но говорил со мной так, будто перед ним единственное на свете живое существо, способное его понять.
Меня поразили его слова о Христе. Оказывается, в те времена, когда он проповедовал, в Палестине было не меньше десяти пророков и так называемых мессий, более известных, чем он. Среди них – Иоанн Креститель, казненный Иродом из опасения, что он возмутит народ, и некий Февд, который обещал остановить воды Иордана, как это сделал в древности Иисус Навин. Римские легионеры жестоко расправились с толпой его последователей, сам он был, как Креститель, обезглавлен, а голова его с триумфом принесена в Иерусалим. Историк Иосиф Флавий упоминает и о другом лжемессии,
