всегда сдерживало, что-то не давало отрешиться от суетных мыслей и неотлипчивых сомнений.
– Ну, это как сказать. Я, например, уверен, что жить в России, быть русским и не быть православным – неправильно. Даже если ты атеист, – зачем-то добавил он.
– Так вы крещеный? – вскинула она на него свои ясные очи.
– Получается, что так. Так получилось…
– Странно вы говорите, – пожала она плечами и, как ему показалось, пренебрежительно отвернулась.
Его всегда настораживала в людях слепая одержимость верой, которая не дает задуматься над тем, можем ли мы вообще знать что-либо о Боге и его промысле относительно нас. От Бога, как от слепого случая, не откупишься, потому что Бог и есть тот самый слепой случай, и воздаяние его, как и кара, не поддается разумению. Человек лишь брелок, крутящийся вокруг божественного пальца на устрашающе тонкой, легко рвущейся нити. В любое мгновение он может сорваться и улететь в небо, став добычей какого-нибудь шестикрылого херувима, или на радость чертям провалиться в решетку преисподней, где из него живо сделают барбекю…
И не странно ли, что мы, имея под рукой лишь один далеко не совершенный, искаженный многими поколениями иудеев, христиан и идудео-христиан путеводитель – Библию, мним себя посвященными?
– Вы думаете, что все дело только в этом? – вновь заговорил он.
– А вы откройте свое сердце, снимите с него железные оковы и тогда, увидев явленное чудо, непременно уверуете, – с готовностью откликнулась она. – И не такие уверовали, даже один мусульманин среди них. Вы помните эту историю?
– Какую историю?
– В царствование султана Мурата Правдивого армяне добились, чтобы им было дозволено одним быть в храме в Великую Субботу, – с жаром начала просвещать его она. – Православные же не были допущены внутрь и, сокрушенные сердцем, со слезами молились перед вратами, чтобы Господь явил свою милость. Приближался час схождения Благодатного огня. Вдруг ударила молния и треснул один из столпов у входа в храм. Вы могли видеть эту колонну с трещиной не по естеству. Так вот из этой колонны изошел святой свет. Православный патриарх под возгласы ликования возжег от него свечи. Армяне, не ведая о том, тщетно пытались дождаться чуда внутри храма. Увидев Благодатный огонь, турки, стерегущие вход, отворили ворота. Патриарх вошел в храм вместе с православным людом и торжественно произнес: «Кто Бог велий, яко Бог наш!?» Армяне остались с одним стыдом. Да, так вот… Стражники были поражены. Один из них, которого звали Омир, тотчас уверовал и воскликнул, что Иисус Христос – истинный Бог. И прыгнул вниз с большой высоты. Ноги его ступили на мрамор, как на мягкий воск. Там до сих пор можно видеть его впечатанные следы. Турки связали его и предали огню прямо перед святыми вратами. Камни, на которых мученик Христов был сожжен и сегодня хранят на себе знаки огня. Останки Омира покоятся в Воскресенском храме и в монастыре Введения Пресвятой Богородицы.
– Вы видели эти следы?
– Я – нет. Но так говорят.
– И вы верите всему, что говорят?
– В это – верю.
Да,
