маленькое и совершенно невозможное чудо – Юленька пожаловала в редакцию лично.
Она вошла, лучезарно улыбнулась, отчего круглое лицо ее стало похоже на блюдце парного молока с качающейся у ободка нежно-розовой лодочкой улыбки, и протянула ему конверт.
– Вот.
– Да, мне сказали, – засуетился Михайлов, извлекая диск и вставляя его в дисковод. На экране высветился знакомый ему логотип благотворительного фонда.
– А можно два раза? В двух номерах?
– Конечно, хоть в трех! Вам я ни в чем не могу отказать. Ради вас, Юленька Николаевна, я даже готов совершить что-нибудь уголовно ненаказуемое, – сказал он, удивляясь той легкости и скорострельности, с какой вылетают из него комплименты.
– Спасибо, мне очень приятно это слышать. Когда выйдет газета?
– Послезавтра.
– Оставьте мне, пожалуйста, несколько экземпляров. Если не трудно.
– Что вы! Для меня м-м-м… истинное удовольствие э-э-э… сделать что-то для вас.
– И еще у меня просьба от отца Георгия. Он хочет еще раз дать объявление о сборе средств на постройку храма.
Все так же улыбчива. И так же мила. Он некоторое молча смотрел ей в глаза, не вникая в смысл сказанного.
– Вы меня слышите? Мне кажется, кто-то витает в облаках.
Неожиданно мелким бисером рассыпался ее серебристый смех. На слух – верхний регистр детского металлофона, что-то колокольчиковое.
– Да, конечно! Я все сделаю. Как, вы уже уходите?
Он резко вскочил со стула. Стул, лягнув его одной из четырех конечностей, громыхнулся на пол.
– Может быть, чаю?
– Нет, не сегодня. Вообще-то я предпочитаю кофе. Без сахара. Со сливками.
– Итак, в следующий раз мы пьем с вами кофе! Без сахара! И непременно со сливками!
– Договорились, – поощрительно улыбнулась Юленька и выскользнула за дверь.
«Это она! Моя маленькая блогерша!» – думал он, еще боясь спугнуть удачу, но уже предвкушая новое свидание с ней, хотя весь предшествующий опыт подсказывал ему: ликование в такой ситуации неуместно и преждевременно, раздаваемые авансы эфемерны, а внезапно накрывшая его влюбленность пройдет так же скоро, как все остальные его влюбленности. Если они, конечно, не станут любовниками, во что даже в самых смелых мечтах и с большими, очень большими допущениями верилось с трудом. А если и станут, то наверняка вскроются какие-то новые обстоятельства, несовместимые с большим всепоглощающим чувством, с возможностью длить и сорадоваться.
С возрастом любовь претерпевает удивительные метаморфозы и самые невероятные деформации. В отношениях с женщинами все меньше магии и органической химии, все больше примитивной архимедовой механики и презренного расчета. Постель занимает все более внушительное пространство жилплощади, при этом сам процесс превращается в скучную обязанность,
