style="font-size:15px;"> Унылый провинциальный пейзаж маленького городка, однако, разбавляли красочные плакаты: намечались выборы в местные органы власти. Плакаты присутствовали везде, где могла (и не могла!) достать рука человека: на заборах, столбах, тумбах, на растяжках между проводами высокого напряжения, над и под крышами домов. Кто-то умудрился даже над входом в кладбище повесить скорбную физиономию под зовущим лозунгом: “Сохраним и умножим прах наших невинно усопших!” А внизу жирным шрифтом: Голосуйте за “Партию жертв мудалитаризма (ПаЖеМу)”.
Старший лейтенант степновского отдела внутренних дел, постоянно исполняющий обязанности участкового, Михаил Михайлович Зашибеев, заложив руки за спину, слегка отдуваясь, с важным видом обходил вверенный ему участок наблюдения за законностью и порядком. Выпирающий живот затруднял передвижение, но старлей крепился и виду не подавал. Он грозно хмурил брови, многозначительно надувал толстые щёки и округлял глаза, демонстрируя монументальность и значимость своей персоны.
Реденькую кучку людей, что-то шумно обсуждающих на упомянутом выше исполкомовском газоне, приметил издали и внутренне напрягся, ощущая знакомое, сосущее предчувствие назревающего непорядка. Пока не торопясь шёл, до него доносились странные речи. Первого различил деда Пантюху, бывшего марафонца-любителя, который каждое утро, вот уже десять лет, по десять раз оббегал райисполком, символизируя плачевное состояние спорта в городке.
– Что вы мне ни доказывайте, мужики, а это дурной знак и попахивает выборными грязными технологиями!
– Ну, скажет, пахнет оно… конкретно… дерьмом… – возразил хриплый, надтреснутый голос, принадлежавший известному в городе сапожнику Кузьмичу.
Кузьмич был высоким худощавым мужиком с привязанными к затылку очками. Так что его голова со шнурочным бантиком на худосочной шее отчётливо выделялась среди остальных. Сапожник часто бывал в запое и, когда опохмелялся, становился очень говорливым и рассудительным.
– И сделано всё неспроста! Гляди какая кучища, да ещё и на голове! В этом, граждане дорогие, может быть намёк на некое знамение. Помню, в прошлом годе по весне сучка соседки Марфы загадила так весь двор, что вонь на улицу вышла. Не прошло и месяца, как соседка отдала концы… вместе с сучкой. Так-то…
– А у нас был обратный случай… – вмешался в разговор дворник, дядя Митя, с реденькой метлой бочкообразный мужик, одетый в жёлтый зипун. – Кобель, по кличке Хлястик, перестал мочиться. Так его хозяйка Жанна неожиданно забеременела и родила двойню в свои пятьдесят лет!
– Это ещё что!… – вмешался третий участник обсуждения, но нарастающий азарт предметной беседы прервал подошедший Зашибеев.
– Что за сбор в неурочный час и в неположенном месте! – грозно рявкнул он и своим внушительным брюхом раздвинул строй возбуждённых людей.
– А это… – хотел он продолжить, оттеснив Кузьмича, и замер с открытым ртом и застрявшим в горле последним звуком ч…
У
