невежливым оставаться в них. Прищурившись, я постаралась не слишком морщиться от ярких бликов, которые отражались от волн и разбивались о сплошную стену из окон.
Эш улыбнулся, явно довольный своей предусмотрительностью, и я снова ощутила то подобие электрического разряда, которое испытала в первую встречу. Я вспомнила свое поведение или, как это назвать, в душе поспешно затолкала поглубже смущение и скрестила ноги.
Но Эш на меня даже не смотрел – он подтянул лежавшую на краю стола тетрадь на кольцах.
– Здесь уже готовый перевод, – сообщил он. – Наверное, стоило предупредить, что я делаю его от руки. Вчера вечером, когда вы ушли, я хотел отсканировать и переслать, но… не знаю. Мне показалось, что лучше мы просмотрим его сегодня вместе вживую.
Я кивнула, все еще теряясь в догадках, было ли шампанское извинением или обещанием.
– Конечно. Могу я посмотреть?
Я протянула руки, но Эш как будто колебался.
– Там пока совсем немного, но вы получите некое представление… я очень надеюсь. – Он так и цеплялся за тетрадь, явно не горя желанием ее отдавать.
– Эш, – мягко произнесла я, наклонилась вперед и взялась за тетрадь. Несколько мгновений мы держали ее вместе, и клянусь, даже тетрадь была горячей, словно из пальцев Эша по ней струился электрический ток. Но вдруг он смущенно улыбнулся и разжал руку.
Я пролистала тетрадь, предвкушая, сколько там всего написано, но только первые две страницы были заполнены аккуратным почерком. Я снова все пролистала на случай, если что-то пропустила, – но нет, всего две страницы…
Прошлой ночью мне приснилось, что я снова в Малибу…
– Малибу? – уточнила я, прочитав первую строку и подняв голову.
– У деда было поместье у озера Малибу. Он и бабушка Эмилия жили там несколько лет. Пока оно не сгорело.
Сгорело. Точно. Прямо как поместье Мандерли в открывающей главе «Ребекки».
Я вернулась к чтению. По такому короткому отрывку ничего нельзя было понять, кроме того, что начало очень напоминало «Ребекку». Эмилия описывала сон, возвращение в поместье, воспоминания – и на этом все обрывалось.
Две страницы. И что прикажете с этим делать?
Я прокашлялась и закрыла тетрадь.
– Определенно, мне нужно увидеть весь текст. Весь перевод.
– Конечно, несомненно.
Странное ощущение расползалось по внутренностям, когда я пыталась понять, что же именно должна написать для Эша. Мы не могли просто взять и обвинить Дафну дю Морье в плагиате. По крайней мере, нам нужно было нечто большее, чем две страницы рукописного перевода.
– И нам надо обсудить, какого характера книгу мне предстоит написать. Стоит быть осторожными, – продолжала я, надеясь, что не перегнула с откровенностью. – Многие обожали и обожают Дафну дю Морье, «Ребекка» – классика и культовая книга. Поверьте,
