юным софистом ему было не совладать.
– Ты старше принцессы, Бетрис, – сказала провинкара, – и должна была должным образом влиять на нее. Внушать ей принципы поведения, коим обязана следовать богобоязненная и почтительная девушка.
Губы провинкары скривились, она с трудом сдерживала гнев.
– Наш егерь, Битим, воспитывает молодых щенков, запуская их в свору старших собак, и те обучают молодняк и прививают им навыки приличного поведения. Похоже, вас нужно было отдать под начало Битима, а не этих бесполезных гувернанток.
– Да, миледи, я согласна! – скромно потупив глаза, проговорила Бетрис, делая очередной реверанс.
Провинкара всматривалась в ее лицо – не иронизирует ли эта девица? Кэсерил прикусил губу.
Изелль глубоко вздохнула и проговорила:
– Если среди главных обязанностей богобоязненной и почтительной девушки есть обязанность терпеть несправедливость и не замечать горя и страданий ни в чем не повинных людей, то, должна сказать, этому меня не учили – ни священник, ни мои гувернантки.
– Еще бы они тебя учили этому! – резко ответила провинкара. В первый раз суровый тон ее речей сменился на нечто более мягкое. Похоже, она желала не столько наказывать, сколько убеждать.
– Но судить, хоть и по справедливости, не входит в твои обязанности, моя милая.
– Люди, в чьи обязанности это входит, похоже, забыли о них, – не унималась принцесса. – Я не молочница. Если мой статус дает мне в Шалионе огромные привилегии, столь же велик и мой долг перед моей страной. Об этом мне говорили и мой священник, и моя наставница.
И она бросила взгляд на леди ди Хьюлтар.
– Я говорила всего-навсего об обязанности хорошо учиться, – запротестовала та.
– А когда священник говорил вам о ваших обязанностях, принцесса, – подхватил ди Феррей, – он не имел в виду… не имел в виду…
– Не имел в виду, что все его наставления нужно принимать всерьез? – с самым невинным видом спросила Изелль.
Ди Феррей запнулся. Кэсерил не смог не посочувствовать принцессе: невинная душа, абсолютно несведущая в делах мира – как те храбрые и наивные щенки, с которыми сравнила ее провинкара. Кэсерил был благодарен судьбе за то, что не имеет к происходящему прямого отношения.
Провинкара нахмурилась. Голос ее вновь приобрел суровые властные интонации.
– Пока отправляйтесь в свои покои и оставайтесь там. Вам надлежит читать Священное Писание и думать о своем поведении… Позже я решу, стоит ли пускать вас на праздничный обед. Кузина! Отправляйтесь с ними и проследите, чтобы все было исполнено. Идите!
И она в нетерпении махнула рукой.
Кэсерил собрался было последовать за уходящими, но рука провинкары застыла в воздухе, после чего она твердо указала ему на его место рядом с ней.
– Кастиллар! Ди Феррей! Задержитесь на минуту.
Выходя из зала, леди Бетрис бросила через плечо любопытный взгляд на Кэсерила.
