После родов бродила, нечёсаная, по дому, лежала лицом в стенку, пока мать не подкладывала ей дитя к груди. Мальчик был хорошенький, тихий и спокойный, но не радовал.
Так и жила с тех пор с постоянной раной в душе. А потом пошло-покатилось. Чтоб забыть Виктора, вместе с другими разбитными жлобовками ездила в район на танцы. Пили сладкое «плодово-выгодное» для куража. Она вела себя, как Пенелопа: завязав романтические отношения, тут же их развязывала. Завербовались с девчонками и уехали на работу в военный городок. Устроились официантками в офицерской столовой. По вечерам по привычке ходили на танцплощадку, где было много солдат. Договаривались на свидания. Молодые горячие солдатики любили пылко и старательно. Нинке нравились их худощавые крепкие подтянутые тела. Не отказывала никому. Только раз получился прокол. Один солдат сказал, что вечером его дружок придёт к ней на свиданку. Ну дружок, так дружок, Нинке всё одно. Но вечером на пороге с бутылкой вина и кульком конфет неожиданно появился земляк Ваня. Оба смутились донельзя. В посёлке её звали Яней, и Ваня никак не мог подумать, что Нинка, рассказывая о которой ребята восхищённо цокали языками, – это она, его бывшая одноклассница. Смущение преодолели, мирно попив чай с принесёнными конфетами, о постели и речи не было.
Тот, кто хочет испробовать всё, быстро набивает себе оскомину. Гулянки надоели, и однажды, навещая мать с Мишенькой, не смогла отцепить его ручки от своей юбки и осталась в посёлке. Так жалко стало брошенного сыночка, поклялась себе, что всё, гулянки побоку, надо его растить. Работать пошла, куда все, – на единственную чулочно-трикотажную фабрику. Сидела на конвейере, клеила на носки этикетки. Зарплата была небольшая, но хоть что-то. Постепенно успокоилась, смирилась, стала думать, что жизнь надо принимать такой, какой она тебе досталась. Через три года тихо умерла мама: просто не проснулась утром. Незадолго до смерти призналась дочке, что Виктор тогда сразу прислал несколько писем, но она их сожгла, не хотела, чтоб Нинка уехала, да и считала, что не пара они. И адреса не осталось. Прощения просила: эх, кабы знать, куда упадёшь, соломки постелила б.
В жизни нет черновика, а жаль, ведь можно было б исправить все старые ошибки. Иногда Нинка хотела вернуться в прошлое, поступить по-другому. Но потом понимала, что по большому счёту счастлива тем, что была в её жизни пусть короткая, но такая яркая любовь. Забыть Виктора не могла, да и как забудешь, если Миша каждый день напоминал ей его глаза, кудри, родинку, улыбку. И в сыне Нина теперь души не чаяла, любила до исступления.
Миша. Миша знает, что с ним случилось плохое. Он рано понял, что с ним это навсегда. Врачи показали маме тонкие чёрные прозрачные пластины, которые подтверждали, что ходить сам он не будет. После больницы мама сказала, что раньше мы жили счастливо, и теперь ничего не изменилось. Миша понимал, что она в это не верит, и ему хотелось кричать. Теперь он старательно исполняет свои маленькие обязанности. Запихивает в себя нелюбимые кашу, овощи, не разбрасывает кубики, одевается, как может. Он знает, что нужно быть старше, чтобы жениться. Это грустно,
