экстазе! Прыжок пса на мигЗакрывает солнце – и снова.
Как просто! Я знаю, о чём они говорят —
Пес-креационист, верующий в славу мяча,
И Бог; и язык не помеха.
Язык и не существовал.
Какая неловкость для секулярной теологии,
Какая заминка
В беседе за полуденным чаем!
Хотя – аргумент ли это для вас, Дитрих,
Уж наверное приготовившего для меня
Нечто существенное в этом как бы диспуте, —
Самое важное, – ведь времени
Вряд ли у нас достало: такая весна, конец войны,
Рейх повержен, столько конкретного дела,
И вы так спешили быть гостем сегодня —
Не прошло и двух часов после вашей казни.
«Капитанская дочка»: на жизнь и смерть патриарха Алексия II
розовый мальчик Гринёв…
Ныне отпущаеши
Пленника, но не раба твоего, ироде,
Хотя не целованной ручка
Землистая, в мозге засохшем, тате, осталась твоя!
(Бог уберег,
Молвят одне, а другие:
Карта легла! – ухмыляяся, скрипнут зубами).
Хладен ты, век,
Ветр оренбургских пустот!
Ныне – по небу
Путь на свободу тебе, ныне – ратями править,
Ныне благословен верой и правдой служить.
Но безнаказанной, нет, не уйдёт никакая свобода,
И лыком под кожу,
В гнойную строку вплетут бытописью, слизью гадючьей,
Попомнят не раз
Заячий вечный тулупчик тебе, офицер.
Иконостас
открыв банку морской капусты
я туда постного масла добавил
а у вас не было такой возможности
о. Павел
чёрными линиями ламинарий
выложим у черты прибоя одну
словно бы чёрную присыпанную набухающим берёзу
весну
непрекращающийся мозг
новый путь, весы
новый век
поднимет нас за власы:
соловецкий лагерный завод
левашовская пустошь
перечисление непустот
нам не понять – ну что ж
имя «флоренский» в наш век —
плывущее в пустоте:
не вы воссоздатели
и не вы
и не вы.
и не те.
Мать Мария Скобцова
попробуй детям Своим прикажи:
«не высовывайтесь! там за стеной
визжит шальная трассирующая жизнь —
не ходите за Мной!»
вышивает мулинэ огненный парадиз:
св.равенсбрюк воскресения пещь
русская птица-весна парижский карниз
Дух-Песнь-Вещь
попробуй удержи уговорами или крестом —
поёт и поёт без спросу!
попробуй погаси Своим великим постом
её вечную папиросу
Вечная память
Людмиле Айзиковне Никишиной
Легла, как Руфь, в чужой земле, у ног
Владыки.
Воскомастих степного
