радость? Мне стало радостно, что Дэваль за мной пришел?
Стряхнув оцепенение, я с новыми силами полезла наверх.
– Нет, Даркблум!
Дэваль умолк. Я продолжала карабкаться.
– Аида, вернись.
Мое имя, сорвавшееся с его губ, прозвучало как-то неестественно, пугающе. Но я все же замерла и снова обернулась.
– Нам пора. Спустись ко мне, я выведу нас отсюда.
– Зачем? – спросила я.
– Это Аид.
– Он не так уж пугает.
– Ты лжешь. Я чувствую твой страх. И они чувствуют. Спустись ко мне, мы уйдем. Если ты попадешь к ним, я не смогу помочь.
– И всем будет проще.
– Тебе не будет.
– Обо мне не беспокойся.
– Вернись.
– Зачем?! – Я сорвалась на крик, и монстры вокруг разволновались, зашептались, оскалились. – Чтобы ты продолжил надо мной издеваться? Чтобы я и дальше мешала Селин? Чтобы навязывалась Самаэлю? Зачем нужна душа, настолько темная, что даже кастодиометр не нашел ни грамма света? Ты же добился своего! Я там, где мне и место.
– Нет, – стиснув зубы, отозвался Дэваль.
– Все, чего я хотела, – найти папу. Я не хочу возвращаться в мир, где для него не нашлось места. Не хочу зарабатывать себе право на Элизиум, зная, что он здесь превращается в чудовище.
– Поэтому хочешь превратиться вместе с ним?
– Хочу остаться с тем, кому верю.
– Тебе придется поверить мне.
Дэваль сказал это неожиданно мягко, с каким-то… страхом в голосе? Как будто только сейчас понял, что я серьезно собираюсь остаться в Аиде.
Были ли еще такие сумасшедшие в его мире?
– Тебе лучше послушать юношу, родная, – раздался голос папы сверху. – Иди с ним, Аида. Забудь обо мне и об этом месте. Живи.
Жить, зная, что бросила его здесь? Снова и снова приходить на занятия, надеясь, что однажды кастодиометр покажет, что я достойна второй попытки? Стоять в дозоре и молиться богам всех миров, чтобы очередной вырвавшейся душой не оказался папа?
– Я хочу, чтобы ты ушел со мной!
– Это невозможно.
Сердце болезненно сжалось. Я так давно не слышала его голос! Эти мягкие, терпеливые интонации, которые появлялись каждый раз, когда папа что-то объяснял. Что бы ни случилось, он был спокоен, излучал уверенность и тепло.
А сейчас я должна добровольно с ним попрощаться и вернуться туда, где нет никого, кто бы меня любил?
– Я так не могу.
Слезы пролились на щеки. Я поспешно отвернулась, чтобы Дэваль не заметил. Папа наверняка знал, что я плачу. Он всегда знал.
– Ты не заслужила сгинуть здесь, дорогая. Это моя победа: то, что у тебя есть шанс. Долгое время единственной моей мечтой было знать, что ты в порядке. Что я хорошо тебя воспитал. Что ты пережила мою смерть и стала сильной. Но я никогда не позволял себе даже думать о том, что увижу тебя. Ты не должна здесь быть.
