раньше бывал, здание имело одно название, а место – другое, часто заимствованное у гор, лесов или рек, возле которых оно располагалось. Школа Белых Сосен стояла посреди места, которое носило название «Где текут реки и кончаются небеса».
Он понятия не имел, придумали ли его предки имя для этого холодного и темного куска земли, но ему бы оно не помешало. Такое название, что соединило бы в себе прошлое, настоящее и будущее. Такое, чтобы признавало его, но при этом отдавало дань уважения его предкам.
Внезапно в просторах глубокой ночи полоса золотого света рассекла чернильно-черное небо. Появившаяся и тут же исчезнувшая падающая звезда ярко вспыхнула на краткий миг, достаточный, чтобы пересечь небосвод. Ночью, когда шел снег, а небо заволокли тучи, подобное казалось практически невозможным.
Древние шаманы его клана увидели бы в таком явлении знак.
Цзэнь провел пальцем по алому пламени, вышитому на его черном шелковом мешочке. Название родилось так естественно, словно так и было нужно.
– Добро пожаловать Туда, где рождается огонь и падают звезды. – Он заставил себя улыбнуться, хотя совсем этого не хотел.
Ксан Тэмурэцзэнь шагнул вперед, в последние мгновения золотого света и отблеска факелов.
Начиная с этого момента он собирался создать мир заново.
3
В великой Эмаранской пустыне поющие пески исполняют мелодию смерти.
Пески снова пели.
Сун Лянь остановилась, чтобы послушать, и поправила дули[1], плотнее натягивая на лицо газовую вуаль.
Под лучами послеполуденного солнца дюны Эмаранской пустыни растекались сверкающим океаном золота. Тишина превращала песок в бесконечную неподвижную полосу, но с наступлением темноты поднимался ветер, и пустыня пела. Торговцы, путешествующие в верблюжьих караванах по Нефритовой тропе, и местные жители, населяющие редкие в этой части царства серовато-коричневые строения, окрестили это явление шамин, или «песней песка». Лань же это больше напоминало завывание умирающей собаки.
Последние несколько недель она, Дилая и Тай шли по тропе на запад, к границе Последнего царства, которое заканчивалось там, где начиналась эта пустыня. Дальше лежали никому не принадлежавшие земли, ведущие к королевствам Эндхира и Масирия, великой империи Ахеменидов… и мифическому городу Шаклахира. К этому времени Лань начала бояться песни песка и того, что она означала – ухудшение погоды, надвигающуюся песчаную бурю. Среди местных жителей Нефритовой тропы и торговцев, что по ней путешествовали, ходили слухи, будто бы буря, предсказанная шамин, была вызвана духами и демонами пустыни. Пусть простой народ давно забыл о магии и практиках, считая их скорее частью мифов или легенд, суеверия все же укоренились в Последнем царстве, поскольку люди помнили отголоски настоящей истории.
Первую ночь в пустыне Лань и ее спутники провели, съежившись
Бамбуковая шляпа.
