Как будто. И зачем им тогда Павел? Ну? А он им в таком случае и не нужен. Понял? И они отпускают его. Денег у него раз нет. Он сам – жертва. Они вынуждены будут гоняться за нами. Раз деньги у нас. Понял теперь?
Литиков весь обмяк и осел, как вскипевшая каша в кастрюле, с которой сбросили крышку.
– Эй! – Татьяна с тревогой посмотрела на бледного, полуживого трагика в постели. – Да ты не раскисай до такой степени. Ты же всё дело испортишь. На тебе же лица нет. А тебе, может быть, через минуту играть счастливого влюблённого. Мишка! Ты слышишь меня?
– Да, я слышу, – запредельно отозвался Литиков.
– О-о-о! – вздохнула-простонала Татьяна. Она поднялась и подошла к кровати, присела рядом с Литиковым. – Ты хочешь, чтобы я поцеловала тебя?
– Да.
– В щёчку?
– Нет. В губки.
– Ну, маленький, где наши губки? Да ты, никак, плачешь. Не плачь. Хочешь, я тебе сказку расскажу?
– Ты поцеловать обещала.
– И поцелую, маленькая моя. Где наши губки? А, вот они наши губки на небритой рожице. Ты почему, маленькая моя, не побрился ещё?
– Я не успел.
– Не успел? Ну ничего. Какие наши годы.
Татьяна нагнулась и поцеловала Литикова в губы.
– А ещё?
– Ну давай ещё раз поцелую. – Татьяна снова поцеловала Литикова. Несколько продолжительней, чем в первый раз. – Ну, маленькая моя, ещё хочешь? Эй! Давай в последний раз. А ты будешь умничкой. Да?
– Да, – со вздохом ответил Литиков и попросил: – А можно обнять?
– Обними, мой малыш.
Татьяна прижалась к Литикову.
– Без халата бы… – провздыхал Литиков, обнимая женщину.
– Нет-нет, как-нибудь в другой раз, – отстраняясь, торопливо отвергла его просьбу Татьяна. И прикрыла рукой наглядно проявившиеся бугорки, образовавшиеся в результате неожиданно набухших сосков её грудей. – Поцелую тебя в последний раз, и будем готовиться к отъезду. Я сама всё соберу, а ты лежи, входи в роль счастливого влюблённого. Хорошо, маленький?
– Хорошо.
Татьяна поцеловала Литикова в лоб, погладила по голове, улыбнулась нежно и ободряюще.
– Будь умничкой.
Объявившуюся спустя время Свету – а она всё-таки заявилась – Татьяна встретила надлежащим образом (открыла дверь, застёгивая пуговицы халата, томная) и искусно «проворонила» момент, когда та вбежала в комнату, где тосковал и печалился в постели хозяйки Литиков.
– Ой, туда нельзя! – крикнула «запоздало» Татьяна и поспешила следом за Светой.
Света растерянно разглядывала лежавшего на кровати Литикова.
– Это как надо понимать? А, мать? – Света оглянулась на смущённо потупившуюся Татьяну. – В твоей постели лежит мужик и…
– Да перестань ты! Что ты, в самом деле? – забормотала Татьяна не без робкого возмущения. – Моралистка,
