с длинным рукавом. Она была простенькая, но вышивка из белых ниток на рукавах делала ее не такой мрачной. Сапог не было, он оставил их подле входной двери, там же стояли и мои рваные ботинки. Вместо них, на ногах у старика были шерстяные носки с забавным рисунком бабочек. Эти носки смягчали его образ сурового старика, ведущего обособленный образ жизни.
Бывший боцман поднялся со стула и направился к двери. Я схватила Степана за рукав его черной рубашки и подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Волосы по–прежнему были аккуратно зачесаны, а глаза отражали блики огня.
– Спасибо, Степан. Ты спас мою жизнь и терпел все мои причуды. Хоть это была не я, но хлопот тебе доставила знатно. Спасибо, что приютил и накормил девчонку, которая и за всю жизнь не сможет отплатить тебе за доброту, – я не готовила благодарственную речь. Эти слова прозвучали робко и неуверенно, словно я видела Степана впервые и его присутствие вновь пугало меня.
Старик смотрел мне в глаза. При свете лампы, я увидела тень улыбки на его лице. Наверное, мои слова хоть чуть-чуть тронули его холодное сердце.
Только сейчас я заметила, что до сих пор держу его за рубашку. Я хотела одернуть руку, но Степан взял мою руку и накрыл ладонь своими, мозолистыми и морщинистыми.
– Ты ничего не должна мне, Айрика. Просто живи по правилам и морали, это все, о чем я прошу тебя. Помни, что такое добро, а что зло.
Теперь его слова тронули мое сердце. Сегодняшний вечер был похож на посиделки отца и дочери за чашкой чая. Я не помнила, какого это болтать с отцом отхлебывая горячий чай и греясь у камина. Сегодня, Степан Дигерт показал мне, что вечера могут быть не только темными и страшными. Они могут быть наполненными искренними разговорами и теплыми прикосновениями.
– Одевайся, девочка, нам нужно еще кое–что сделать до твоего отъезда, – старик отпустил мою ладонь и потопал к своими сапогам, стоящих на мокрой тряпке у входа.
– Куда это мы? Ночь на дворе, – я вскинула бровь и вопросительно посмотрела на него.
– Ты хоть, когда–нибудь делаешь то, что тебе велено, не задавая лишних вопросов? – Степан балансировал на одной ноге и шнуровал свой правый сапог, – Будь ты моей дочерью, научил бы смирению еще в колыбели. Одевайся, чего сидишь?
– Ладно, ладно. Выходи ты первый. Мне нужно переодеться. Не май месяц все–таки, – парировала я, вставая со стула.
Степан покачал головой, осуждая мою дерзость и вышел на улицу. В доме стало тихо, и лишь треск догорающих поленьев в очаге и мое дыхание нарушало тишину декабрьского вечера.
Я решила утеплиться, глядя на падающий снег за окном. Эта картина, напомнила мне о моем недавнем плане – до первого снега добраться в столицу. Тогда я еще не знала, что территории Шильтэ – это единственное место в регионе, куда снег еще не добрался. Я усмехнулась своей былой глупости, ведь не умри я в лесу от потери крови, умерла бы от холода и опять же, в зимнем лесу, но на этот раз, никто бы меня не спас.
Я
