придал мне смелости. Когда Астэр поднялся ко мне, он зажег лампу, и я смогла разглядеть пространство чердака.
Чердак был очень тесным, пыльным и тёмным. Стены и пол были деревянными. В углах стояли плетеные коробки разных размеров, лежали старый матрас и соломенные игрушки. В центре помещения возвышались деревянные балки, на них были развешаны сухие травы и чеснок. Повсюду виднелась паутина и пыль.
Астэр поставил лампу на пол, снял плащ и повесил его на гвоздь, который торчал из стены. Затем он подошёл к старому матрасу и скатал его в трубочку.
– Обстановка, конечно, не самая лучшая, но эта ночь – последняя. Завтра ближе к вечеру мы прибудем в столицу. А это, – он указал на матрац пальцем, – пойду вытряхну. Не горю желанием всю ночь чихать.
Я кивнула и проводила его взглядом, пока Астэр не исчез в темной ночи. С его уходом стены начали давить на меня, а паутина в углах превращалась в путы. Я потянулась к кинжалу, проверяя, на месте ли он. Клинок, как и прежде, висел у меня под рубашкой. Я никому из спутников не рассказывала и не показывала. Это будет моей тайной.
Я последовала примеру жреца и сняла свой плащ. Гвоздей в стене больше не было, пришлось положить золотую ткань на пыльную соломенную корзину. После чего, решила отстегнуть и ножны кинжала, мало ли Астэр увидит и заберет себе. Перевязь со сталью я завернула в капюшон плаща.
Как только я закончила, услышала, как Астэр взбирается по стремянке на чердак. В одной руке держал свернутый матрац, а в другой – принес шерстяное одеяло, любезно предоставленное хозяйкой дома.
– Что делаешь, миледи? Прячешь что–то? – он посмотрел на мои руки и накидку.
– Было бы что прятать, – парирую я, – Решила раздеться.
– Тогда почему на тебе до сих пор рубашка и брюки, – мне так сильно захотелось стереть его наглую ухмылку с лица.
– Дурак! – я кинула в него соломенную куклу, которая попалась мне под руку.
Астэр начал хохотать, отмахиваясь от пыли, которую подняла та игрушка. Его смех был мелодичный, как весенняя капель и, в тоже время, бархатистый, как самая дорогая ткань. Я улыбнулась, слушая его заразительный смех. Он больше напоминал мальчишку, такой же беспечный и наглый. Неожиданно, я поймала себя на мысли, что мне нравится проводить с ним время, слушать его смех и тупые шутки. И где–то в глубине души, я жалела, что завтра последний день нашего путешествия.
Астэр бросил матрац, расправил его, затем пошел к своему плащу, висевшем на ржавом гвозде. Он резким движением постелил накидку на старый матрац и бросил шерстяное одеяло.
– Что ты делаешь? – я следила за каждым его движением.
– Что–что! Готовлю тебе постель. Или ты собиралась спать на пыльном матраце? – он жестом пригласил меня прилечь.
– А как же ты? Где будешь спать?
– А я сяду вон там, – Астэр кивком показал мне угол, в котором валялись соломенные рваные игрушки.
Меня тронула
