не против, потому как не ревнует. Хотела бы, может быть даже просто изобразить, но нельзя, доктор запрещает.
Ну а я что? Лето, пляжи, Севастополь! То есть, стоит вопрос – кого-то всё-таки трахать будет надо. Банально. А что у нас? Палатенцо? Нездоровая фигня, даже несмотря на её собственный интерес. Это противоестественно. Девки коморские обыкновенные? Ну их нахер всем скопом, на чей-нибудь. В этот серпентарий даже кочергу бы не сунул. Остаются Кладышева, пионеры, вожатые и Янлинь. И никого из них я трогать пиписькой категорически не хочу, особенно китаянку, потому как той наоборот, нужно как можно лучше от меня отвыкнуть.
Так что Сидорова – и Сидорова. Вполне неплохо, кстати. Кончает она как пулемет, ну а сиськи, ну… я же уже говорил, что секс на каждом дереве не растет? Вот-вот.
Внизу, у главного входа гостиницы, в которой мы останавливались на ночь, стоял обычный туристический «Икарус» с затененными стеклами. Возле нашего будущего транспорта находился слегка бледный и очень удивленный Паша Салиновский с слегка подвыпученными глазами, а рядом с ним тусовали две хрупкие изящные красавицы, имеющие претензию жить вечно. Правда, тоже с выпученными глазками, что в случае Янлинь смотрелось свежо и миленько. Над этой троицей святым духом веяло слегка грустное Палатенцо.
– Изотов, – выдавила из себя наша психологесса с синдромом нимфы, – Я тебя никогда не особо понимала, но так, как сейчас – особо сильно не понимаю!
– А чо? – задал я универсальный вопрос, провожая взглядом веселую и хорошо потрудившуюся за утро задницу Сидоровой, скрывающуюся в автобусе, – Это вы, Вероника Израильна…
– Что я?! – не поняла девчонка, одетая в настолько легкое платье, что просто срам один.
– Провокаторша вы, – с достоинством ответил я, впихивая свой чемодан в багажное отделение автобуса, – И девятиклассница-рецидивистка.
Возмущенный вопль брюнетки потонул в здоровом женском гоготе на два голоса, раздавшемся из открытого окна автобуса. Тихонечко хрюкнув от злости, Кладышева аж подпрыгнула в воздухе, набирая скорость в сторону двери, явно собираясь там настучать веселящимся ровесницам. Янлинь стояла, улыбаясь, но чуть-чуть грустно. Еще и Юлька, в смысле настоящая, слабо заметная под севастопольским солнцем, смотрит как прокурор…
– Партия сказала «надо» – комсомол ответил «есть!», – дал я толстый намек двум очень неглупым женщинам, а потом уточнил, – Викусика видели?
– Её привезут в спецтранспорте, – расслабленно заметила Юлька, а потом полетела внутрь «икаруса», где кто-то визгливым девчоночьим тоном выговаривал интересные вещи двум добродушно посмеивающимся и определенно уже врезавшим чего-то алкогольного женщинам.
– Поехали! – схватив меня за руку, потащила меня китаянка.
Взрослых женщин, как оказалось, было не две, а три. Полюбовавшись на слегка прибуханную и улыбающуюся чему-то бабу Цао,
