уж, партия сказала «надо», комсомол ответил – «есть!»…
Заглянув назад в номер, я обрадовал новым назначением Сидорову. Теперь она с полным правом могла день деньской валяться на крыше вместе с Кладышевой и Янлинь, бездельничать, жариться на солнце и наблюдать за Васей. Затем, преследуемый своей молчаливой «невестой», я заглянул на кухню, ограбив ту на большой и мятый медный таз. Там же я откопал несколько вполне крепких мешков из-под картошки.
Ну, наверное, всё. Можно идти на «рыбалку».
Направил я наш маленький, но очень гордый отряд прямиком на Взрослый Пляж, место, огороженное майором самыми суровыми из нелетальных кар от детей и подростков, включая ну… всех, моложе 20-ти лет. Была у него одна интересная особенность в виде чахлого причала, а также пары подсобок, содержащих в себе разный хлам. Но что для взрослого состоявшегося человека с пивом и на отдыхе хлам, то для ребенка – сокровища. Потому, кстати, и не пускали. Меня же это место в первую очередь интересовало отвесным дном прибрежной линии и возможностью поискать в подсобках маску для подводного плавания.
– Зачем тебе маска? – поинтересовалась Юлька, – Есть же я.
– Это тогда какой-то в щи странный выходной получается, – рационально ответил ей я, раздеваясь, – На рыбалку без удочки, отдыхать, не плавая… А вообще – у тебя, если что, сил хватит из воды рыбу кило на пять достать?
– Не хватит, – признала призрак мою несомненную правоту, – Нужна лодка.
Лодки не было.
– Лодка должна быть, – внезапно сказала Юлька, – Я видела. «Казанка 5-Р-4», цельнометаллическая, почти новая. С двумя моторами «Вихрь-3».
– Кажется, вон она, – потыкал я пальцем в море, – И на ней кто-то есть.
– Возможно, это Егор. И он рыбачит.
– Полетели к нему, может, подскажет, где взять центнер рыбы.
Превратившись в туман, я скрутился в Великого Белого Глиста, а затем, привычно «всосав» в себя Юльку, снялся с места. Набрав высоту в пару десятков метров, я неторопливо полетел к лодке, попутно вспоминая, каких усилий мне поначалу стоило хотя бы не потерять часть своего «тела» из-за сквозняка в щелочку еле-еле приоткрытой двери. Всё познается в сравнении и начинается с нуля. Единственное, чего мне не хочется развивать, так это свою сверхсилу, когда я остаюсь голым. Она и так избыточна и опасна.
Егор встречал нас, встав во весь рост и с хмурой рожей. Та немного просветлела, когда из меня-облака вылезла Юлька, но тем не менее, первое, что я услышал от него, было:
– Мудак ты, Витька! И не лечишься!
– Не понял? – выпучил превратившийся я глаза на шкафообразного раздраженного мужика.
– Ты, дурилка картонная, ко мне сюда по атакующей дуге шёл, паразит! – сплюнул за борт бессменный водитель майора, – Что я должен был подумать?!
– Упс. Извини.
– С тебя сто грамм!
– Заметано!
Не водки, конечно. «Сяпы», сухого спирта плюс. Штука
