значит, все это принес он!
Еда! Можно поесть! Но в первую очередь – кофе! Я стучу в дверь. Охранник смотрит в глазок.
– А можно кипятку?
– Сейчас принесут ужин, тогда и попроси.
И действительно – почти сразу же приносят ужин. Через корму в алюминиевой тарелке дают что-то вроде перловой каши, а в кружку наливают чай: «Посуду помоешь сама…» Также дают несколько кусков серого хлеба и горку сахарного песка на небольшой белой бумажке.
Я пытаюсь съесть несколько ложек этой безвкусной остывшей крупы. Мою посуду в раковине. Пью чай с орехами и сухарями… Потом прошу кипятка, делаю себе кофе со сгущенным молоком и, поглотив эти драгоценные «питательные вещества», начинаю чувствовать сильную сонливость…
Решаю лечь поспать. Матрац лежит на очень редких металлических полосках, поэтому, когда ложишься на него, то телу не просто неудобно, а крайне больно из-за этих прутьев. Я пытаюсь как-то смягчить это дивное ложе пуховиком, что лишь слегка улучшает положение. При этом – с потолка прямо в глаза бьет яркий свет, а еще оглушительно орет радио. Но я, несмотря на все эти неудобства, почти сразу засыпаю. Ведь я не железная, я «только учусь»…
Няня-убийца
Я просыпаюсь от того, что открывается дверь камеры. Заходит одна из теток в форме, кидает на вторую койку матрац с подушкой и одеялом. Вслед за ней входит женщина – с такими же пакетами белья и гигиены, что были у меня. Радио молчит. Лампа под потолком уже не горит, но свет идет из другого источника – «ночника» над дверью.
Тетка в форме грозно рявкает:
– Вот твое место! Застилайся, ложись и веди себя смирно, поняла? Поняла, спрашиваю?
Другая женщина бормочет что-то невнятное, видимо: «Да». Тетка в форме уходит, дверь закрывается.
«Надо же, – думаю, – а с этой совсем по-жесткому…» Разглядываю новую соседку.
Ей лет сорок на вид. Явно откуда-то со Средней Азии – смуглая, низенькая, немного пухловатая. С мокрыми всклокоченными волосами. Одета очень нелепо – в огромной черной олимпийке, сверху что-то типа небольшого фартука из синего нейлона, на ногах черные капроновые колготки. Сквозь колготки видно, что на ней нет… трусов. В качестве обуви резиновые «ашановские» шлепанцы.
Только потом, узнав историю этой женщины, я поняла, что с нее сняли все вещи, вплоть до белья, так как они были пропитаны кровью. Сняли и направили на экспертизу. Ее саму отправили в душ, а после вырядили в то, что нашлось под рукой.
Но на тот момент я ничего этого не знала. Я не знала, кто эта женщина и что она сделала, хотя в тот день ее кровавое преступление обсуждала вся страна…
Она застелила свою постель. Потом спросила про ужин. Я сказала, что ужин уже был, причем давно. Но если она хочет поесть, то пусть угощается тем, что есть у меня. Она сказала, что ее можно звать Гулей, поблагодарила, налила в кружку воды из-под крана и принялась грызть сухари и шоколад.
По-русски она говорила неплохо, хотя
