rel="nofollow" href="#n9" type="note">[9], – что хочу принадлежать этому миру. А еще я столь отчетливо понял вторую вещь: если я хочу, чтобы меня приняли в этом мире, если хочу соответствовать, придется измениться.
Я решил, что недостаточно хорош такой, какой есть. Мне требовалось стать кем-то иным. Нелепо – даже мучительно – писать сейчас об этом, но тогда я действительно так считал, искренне. Я верил, будто мне нужно поменять все: имя, внешний вид, то, как себя вести, как и о чем говорить и думать. Чтобы стать частью этого дивного нового мира, я должен был стать другим человеком – лучшей версией себя.
И в конце концов у меня получилось. Ну, почти – местами еще просвечивало кое-что от старого меня; как пятно крови на деревянном полу, оставившее бледно-розовый след, который невозможно отмыть, как ни старайся.
Кстати, мое полное имя Эллиот Чейз. Льщу себя мыслью, что оно вам наверняка знакомо, если вы часто ходите в театр. А если вы не театрал, то, возможно, слышали о пьесе, которую я написал, – или даже видели ее? Моя пьеса «Мизерабилисты»[10] имела большой успех по обе стороны Атлантики. Она полтора года шла на Бродвее и удостоилась нескольких наград. Я даже скромно замечу, что был номинирован на «Тони»[11]. Неплохо для драматурга-новичка, да? Конечно, были неизбежные язвительные, пакостные комментарии и гадкие сплетни, распространяемые неожиданно большим количеством обиженных корифеев, которые позавидовали успеху юнца. Пьеса приносила кассовые сборы и получила положительные отзывы критиков. В каких только грязных махинациях меня не обвиняли: начиная с плагиата и заканчивая откровенным воровством…
Неудивительно, ведь я легкая мишень. Видите ли, я много лет жил с писательницей Барбарой Уэст, до самой ее смерти. В отличие от меня, Барбару представлять не нужно. Вы наверняка проходили ее произведения в школе. Короткие рассказы всегда включают в учебную программу; и все же, хоть со мной мало кто согласится, я считаю, что талант Барбары сильно переоценен.
Когда мы познакомились, здоровье Барбары, которая была намного старше меня, стремительно ослабевало. Я оставался с ней до самого конца. Я не любил ее – если вам интересно. Наши отношения можно назвать скорее деловыми, чем романтическими. Я был для Барбары сопровождающим лицом, слугой, шофером, посредником и мальчиком для битья. Однажды я сделал Барбаре предложение, но она отказала. Как не согласилась и на гражданский брак. Поэтому мы не были любовниками или партнерами. И даже друзьями – по крайней мере, в конце.
Впрочем, Барбара отписала мне свой дом – старую гниющую развалину в Голландском парке, в престижном Кенсингтоне. Огромное, уродливое и слишком дорогое в содержании здание. Поэтому я его продал и несколько лет безбедно жил на вырученные средства. Жаль, Барбара не включила в завещание авторские права ни на один из своих бестселлеров – я был бы обеспечен на всю жизнь. Вместо этого она передала авторские права в разные фонды да каким-то троюродным кузинам в Канаде, которых едва знала.
Лишение
Мизерабилист (от
Премия «Тони» – театральный аналог «Оскара».
