вернул ее в настоящее.
– Что это был за отвар?
– Пустырник, боярышник, ромашка. Чтобы прогнать тревоги и заснуть.
– Ясно. – Будущая царица кивнула. – Спасибо. Больше никогда со мной не говори.
Танаис вышла на крыльцо, вдохнула полной грудью пряный весенний воздух. У подножия холма, напоминающего по форме курган великана, раскинулась небольшая деревня. Царский терем стоял на вершине, а за ним росла живая стена-дубрава. Между стволов и ветвей, у корней и в глубине крон шептались тысячи голосов, не ведающих языка человеческого. Танаис знала, о чем они говорят – не понимая, но чувствуя, как будто разум уступал место инстинкту, которого не мог постичь. Колдуны не бывают одиноки. Те, кто питает плотью и кровью эту землю, всегда отвечают на их зов.
Танаис встала на колени, коснулась пальцами теплой почвы, зарылась глубже, взяла сырой ком в ладонь.
– Сестра сестер, – шепнула она и поднесла руку ко лбу, чувствуя, как лицо обдает волной тепла, – Мать матерей, – коснулась Танаис сердца, – береги ее за меня.
Она опустила ладонь к бесплодному чреву и разжала пальцы. Земля осыпалась, оставив на коже маленькие песчинки.
Позади, в глубине дубовой чащи, жалобно вскрикнул сломавший ногу олень.
– Как же это так получилось? – спросил Циллар поздним вечером. – Я про нашу Нерис.
Танаис поцеловала его, чтобы не влепить пощечину.
Угасало, растворялось в туманной дымке жаркое лето. Спустя пару месяцев после одного неожиданного известия Хесида вихрем ворвалась в теткину спальню и прокричала о другом:
– Ты уже слышала? Мама едет домой!
– Это хорошие новости, – ответила Танаис, складывая пополам карту. – Как дела у Нерис?
Царевна махнула рукой.
– Скачет козочкой, все в порядке. Расскажи мне, что между вами произошло? Я ее спрашивала, но она отмалчивается, как обычно.
«Может быть, она научилась этому у меня», – подумала Танаис.
Ясинта прибыла нескоро, холодной зимней ночью, как раз накануне родов – дела задержали ее в Берстони. Ее ждали с таким нетерпением и так радовались, когда дождались, что едва не пропустили момент, когда все началось. Посланница с удовольствием взяла на себя роль повитухи и, разогнав всех, кроме царицы и Салиш, закрылась с роженицей в самой теплой комнате.
Время перешло на их сторону – как будто торопилось, бежало быстрее обычного, чтобы поскорее отворить эту дверь. Бывало, женщины томились здесь по целому дню, но теперь все закончилось прежде, чем солнце пересекло западную границу. Когда скрипнула петля, Хесида, ахнув, вскочила со скамьи, и Зерида дернула ее вниз за шаровары, но по глазам видно было, что она сама едва от этого удержалась – наверное, даже сильнее, чем две царевны переживали за сестру, они соскучились по родной матери.
– Надо же, – утирая лоб рукавом, вздохнула Ясинта, – не близнецы!
– Сегодня
