– вроде бы не предвиделось. Он относился к госпоже как к очередной пациентке. Она боялась его, как предыдущего лекаря, и вздрагивала от прикосновений.
Так было, пока Лукия Корсах, улучив момент, когда они втроем оказались в одной комнате, не обронила будто бы невзначай:
– Кстати, я ведь обещала однажды отыскать для вас Ясменника. Представляете, вот же он, перед вами.
И лучезарная госпожа улыбнулась так, будто чужие тайны растут на деревьях в ее саду и она любуется ими каждое утро, размышляя, какую бы сорвать с ветки сегодня. Чуть позже Алеш понял, что это недалеко от истины и приносит стране ощутимую пользу. Однако в тот миг ему хотелось, чтобы Лукию Корсах унес смерч.
Это был мучительно долгий миг.
– О, я… – запинаясь, заговорила госпожа Тильбе, – мне… очень нравятся ваши стихи. Они меня очень выручили. Честное слово. Я думала, умру от тоски и одиночества, а с ними казалось, что я не одинока.
Алеш сглотнул, открыл рот и не издал ни звука.
– Я вас оставлю, – сверкнула изумрудами Лукия Корсах.
– Да-да, конечно, спасибо, – закивала госпожа и, когда скрипнула дверная петля, спросила: – А почему именно Ясменник?
Алеш почесал затылок.
– Ну… в общем… это такая трава…
Дальше все происходило так быстро, что от этого голова шла кругом. Сперва Алеш просто вслух читал госпоже свои стихи. Потом ему захотелось о ней написать. Он выбрал для нее имя – Арника, солнечный цветок с дюжиной применений во врачебном деле и особенным запахом, немного горьким, как печальная улыбка госпожи.
Она сразу догадалась, о ком были те строки, и, когда Алеш дочитал, произнесла полушепотом:
– Я совсем не умею так красиво выражать чувства, но, если ты не против, я тебя поцелую.
Владыка Тильбе взял с него клятву – буквально требовал поклясться курганами предков, чего Алеш никогда прежде не делал – держать их с госпожой связь в тайне, особенно от будущих детей. Затем они пожали друг другу руки.
– Если обидишь ее, я тебя убью, – сказал Отто.
– Не сомневаюсь, – ответил Алеш, прикусив язык, чтобы не сказать того же.
Лучшие стихи Ясменника родились в один год с мальчиками-близнецами. «Дыши, дыши, мое сердце, бейся! Пей Арники терпкий аромат…»
Все они до единого были о любви.
Только яд Лукии Корсах продолжал отравлять их жизнь. Мастер Матей и Алеш, как бы ни старались, что бы ни пробовали, исправить ничего не могли: Арника ослепла полностью и навсегда. После рождения мальчиков она сказала, что больше не хочет из-за этого злиться. Алеш, как мог, поддержал ее – она в своем праве. А он имел право на тлеющий в душе гнев.
Со дня утверждения нового мирного договора между Берстонью и Хаггедой целая неделя, занятая работой, пролетела для Алеша незаметно. Он перемещался лишь между кабинетом и спальней и почти ни с кем не виделся, кроме Фабека, – даже не знал, повторился
