одноэтажному зданию для занятий легкой атлетикой.
– Только не думай, что между нами что-то изменится, – ворчит Морев. – Это всего лишь бартер. Вдруг и мне когда-нибудь понадобится твоя помощь. Будешь спасать меня от феечек, например, или от розовых зайчиков. Ненавижу розовых зайчиков, маленькие исчадия ада. Прямо как ты.
Мои губы подрагивают, но слабая улыбка причиняет лишь еще больше боли. Лучше бы он молчал. Лучше бы я сидела дома. Я не готова прощаться ни с кем, и с ним тоже!
В пустом холле спортивного манежа веет прохладой, пахнет сыростью и едкими моющими средствами. Саша оставляет велосипед у стены, ведет меня по узкому коридору мимо раздевалок и открывает дверь в небольшой кабинет с парой письменных столов.
– Заходи, – он приглашающе взмахивает рукой.
Я нерешительно шагаю вперед и сцепляю пальцы рук в замок. Морев подходит к одному из стульев и по-хозяйски выдвигает его.
– Садись сюда, – раздается новый указ.
Молча занимаю предложенное место, Саша достает аптечку с полки узкого шкафа-пенала и опускается передо мной на корточки.
– Где ты так умудрилась, а? Только не говори, что решила в первый раз ноги побрить и перепутала бритву с кухонным тесаком. – Его голос привычно колюч, слова звучат издевательски, но осторожное прикосновение пальцев к ноге кажется мягким, почти ласковым.
Кожа покрывается крупными мурашками, в носу нестерпимо щиплет, и слезы вновь льются из глаз, падая на мои бедра.
– Эй-эй, Мореева! Прекращай реветь. Тут всего-то пара царапин. Ну-у-у… или пара десятков, – испуганно причитает Саша. – Подумаешь! Ты же боец, я это точно знаю. А плакать ты должна только из-за меня.
– Фиг тебе! – гордо бросаю я, хотя мы оба знаем, что он действительно чемпион по доведению меня до слез.
Прикусываю дрожащую нижнюю губу и задерживаю дыхание, стараясь успокоиться. Морев удовлетворенно кивает, явно оценив мои старания, открывает аптечку и принимается обрабатывать ссадину, поливая ее жидкостью из пластикового флакончика. Смотрю на светлую макушку, наблюдаю за длинными пальцами, перемотанными тонкими клейкими бинтами, и с ужасом понимаю, что мы действительно можем больше никогда не увидеться.
– Ненавижу тебя, – зачем-то говорю я.
– Ага. Я в курсе, – хмыкает Морев, стирая розовую пену с моей коленки.
– Ты дурацкий дурак!
– И снова не удивила.
– Вдобавок кривой, будто тебя трехлетка из пластилина слепила.
– Да-да, ты-то у нас красавица с обложки, – саркастично парирует он.
– Еще ты ужасно играешь в баскетбол.
– А вот это неправда.
Саша самодовольно ухмыляется и крепче обхватывает мою лодыжку. От неожиданного болезненного покалывания в ране я резко дергаюсь, а Морев еще раз распыляет какое-то средство и наклоняется, вытянув губы. Прохладный воздух касается
