его не знаешь. Жаждет выслужиться перед Марком.
– Что ему было нужно?
– Чтобы я поехал вместе с ним на переговоры с клиентом.
– Это действительно так важно? Может, еще успеешь? Я могу взять такси, – мне не хотелось отвлекать Дэни от дел. Если бы знала, что он так нужен сегодня в компании, не позволила бы ехать за мной.
Дэниел лишь усмехнулся.
– Ники, поверь, в данную минуту для меня нет ничего важнее тебя, – он дотянулся до моей ладони и нежно сжал ее, – никакая работа не помешает мне отвезти тебя в особняк. Кстати, я ведь еще не сказал самое главное: добро пожаловать домой, принцесса.
Я не сумела сдержать улыбки.
Остаток пути мы проговорили обо всем подряд. Как в старые добрые времена, будто и не было этих четырех лет. И только заехав на центральные улицы города, я поняла, что ошибалась. На фоне лондонской стабильности Лос-Анджелес будто прожил уже лет двадцать. Мне казалось, что многое изменилось: бутики, оформление улиц.
– С ума сойти. Будто и не мой родной город.
– Ты о чем?
– Ощущение, что все так изменилось. Или же я настолько отвыкла. Серьезно, ведь в этом же здании был мой любимый «Свит Кон», где продавался тот шикарный парфюм? Разве нет?
– Ты верно помнишь. Но два года назад, после резких скачков на валютном рынке, многие решили, что не вытянут дорогую аренду. Часть бутиков закрылись, часть съехали в менее престижные районы. Ничего удивительного. Да и, кстати, о закрытии «Свит Кон» я тебе говорил, – тут он посмотрел на меня с укором, – но кто-то меня, похоже, не слушал.
– Да ладно тебе, значит, новость просто утонула в потоке других. Не дуйся.
– Даже не думал начинать.
И тут меня осенило.
– Постой, а как же наше любимое кафе? «Роузлэнд»? Только не говори, что его больше нет. Это чуть ли не единственное место, по которому я тосковала каждый день в Англии.
Дэни только посмотрел на меня, но ничего не сказал.
– Эй, чего молчишь? Неужели закрылись?
– Дела у них шли не очень хорошо, в итоге они оказались на грани банкротства.
– Ну не-е-ет, – я сползла ниже по сиденью и обиженно надула губы. – Все, поеду обратно. Может, я вообще вернулась только ради их панкейков и рафа.
– Жестоко. Я уж было понадеялся, что это из-за меня, а оказывается, все, что тебе нужно, – панкейки и кофе.
Я посмотрела на него все тем же взглядом обиженного ребенка.
– Ты не понимаешь! Больше нигде я не встречала такой вкуснятины.
Тут он не выдержал и засмеялся.
– Я сказала что-то смешное?
– Ох, Ники, – он наконец-то смог остановить смех. – Видела бы ты себя сейчас. Все та же детская непосредственность. Рад, что ты не утратила своей наивности в Лондоне.
– Наивности?
– Так легко веришь всему, что тебе говорят. И опять додумываешь то, чего нет, – на его лице появилась довольная
