style="font-size:15px;"> Возбужденная, Альтамия посылает Агнес купить продукты из списка, который дала ей мать. Мы подходим к аптеке. Как только служанка отходит достаточно далеко от нас, Альтамия заговаривает со мной:
– Моя мама будет рада тому, что ваш господин не заинтересован в охоте на ведьм. Старшие олдермены надеются, что он согласится расследовать несколько местных дел, а мой отец полон решимости убедить его принять приглашение моего дяди, лорда Кэрью. Просьба дяди лишила его положения. Он никогда раньше ни о чем нас не просил.
– А вы сами? Рады или боитесь, что ведьмы начнут бесчинствовать?
– Я не верю в ведьм. – Весьма откровенное признание. Она краснеет, глядя на меня так, словно я – западня, в которую она попала.
– Очень честно с вашей стороны. Не буду вас за это осуждать. – Я удерживаю взгляд девушки достаточно долго, чтобы убедить ее в своей честности. В своей «Демонологии» король Карл предостерегал, что те, кто отрицает силу дьявола, отрицают и силу Бога. Женщины всегда считались более восприимчивыми к дьявольским искушениям.
Я вспоминаю колыбельную лорда Тевершема в своей голове.
– Вы верите, что леди Кэтрин невиновна? – настаиваю я.
Она замолкает, когда к нам приближаются несколько прохожих.
– Да. Были слухи, – шепчет она, – что сам лорд Гилберт приложил руку к смерти своего отца. Он роялист, хотя отец и запретил ему присягать монарху. Его мать пресекла эти слухи, а в кончине мужа обвинила колдовское проклятие.
– Почему вы вчера этого не упомянули?
– Потому что я – женщина и меня легко заставить замолчать, – отвечает она, и от ее взгляда, который словно говорит: «Ты меня не защитишь?» – я заливаюсь краской. – Прошу прощения, – добавляет она через пару мгновений. Ее смущенное выражение лица меня озадачивает, и тут я вспоминаю, что правила, регулирующие поведение женщин, строже, чем относящиеся к мужчинам, даже к тем, кто носит одежду мертвецов.
– Не стоит. Я не хочу, чтобы вы… – краснею я, вспоминая, с какой легкостью прошлым вечером ее отец держал контроль над их с матерью речами.
Большую часть своей жизни я был нем, передавая свои желания через посредника лишь для того, чтобы они в конечном счете потеряли всякий смысл при переводе. Каждая из просьб обошлась мне дорого, и мне до сих пор стыдно, что я убедил себя, что был единственным в своем роде. Альтамия нерешительно смотрит на меня. Мне нужен ее гнев, а не извинения. Но я не могу найти слов, чтобы выразить это желание, особенно когда речь идет о едва знакомой женщине. Я подхожу ближе, но беру себя в руки и отдаляюсь от нее.
– Не нужно просить прощения. – Формальный ответ, но что-то в ее взгляде заставляет меня убедиться, что она услышала все, что я не способен сказать.
Глава шестая
– Вы припозднились! – сердито бросает миссис Хейл своей дочери, когда мы наконец возвращаемся. Ее взгляд ничего не упускает из виду, и Альтамия быстрым жестом передает мне перчатки.
