с ветром, фигура пошатнулась, закачалась, но затем нашла в себе силы идти дальше. Вытянув руки, она нащупала стену, а затем зашагала боком, переставляя ладони, пока не нашла арку.
За аркой находился внутренний дворик, который уже превратился в песчаный вихрь; облако песка скрывало все, кроме двух накрытых колпаками ламп у двери. Кулак ударил по железным панелям. Ветер дважды сгонял фигуру со ступенек, но она каждый раз возвращалась, чтобы снова и снова стучать в металлическую дверь, покрытую мелкими отметинами.
– Прошу вас! – крикнул женский голос, заглушенный куском материи и ревом бури. – Помогите!
Лязгнуло железо, и в двери открылось окошко. Мутный воздух разрезали лучи света. За решеткой появился мужчина, но он сразу же отшатнулся, получив пригоршню песка в лицо. Когда его кашель стих, послышался грубый голос:
– Что надо?!
Женщина прижалась лицом к решетке.
– Прошу убежища!
– Прочь, нищенка!
– Я не нищенка!
Она сдвинула вбок тряпичную маску, показав губы и глаза, накрашенные молотым лиловым кварцем.
– Я – дочь тал Патры! Укройте меня! Аристократы должны помогать друг другу!
Окошко с щелчком закрылось. Женщина забарабанила кулаками по железной двери от гнева и отчаяния.
– Дайте мне убежище! Мой отец будет перед вами в долгу!
Перекрывая шум бури, мощно лязгнули скрытые в двери шестерни. В центре дверного проема вспыхнула полоска света; в этой тьме она ослепляла.
Двое людей в капюшонах и масках поманили ее:
– Входи, талесса Патра!
Женщина застыла на пороге; ее плащ потрескивал от порывов ветра.
Вежливости хватило ненадолго.
– Заходи, женщина! Бегом в дом!
Та из двух фигур, что была поменьше, набралась храбрости и вышла наружу, чтобы взять женщину за руку.
– Чего ты ждешь… ох!
Из горла человека вышло лезвие кинжала, а за ним последовала дуга темной крови. Человек прижал ладонь к ране; на его лице было написано недоумение. Моргнув, он опустился на колено перед женщиной, булькая и захлебываясь собственной кровью.
Тем, кто находился внутри башни, происходящее могло бы показаться внезапно начавшейся романтической сценой, если бы не кровь, которую ритмично выталкивало наружу слабеющее сердце.
– Вот срань! – крикнул второй охранник, толкая тяжелую дверь обеими руками.
Раздался грохот: кулак, закованный в сталь, встретился с железом. Охранник повалился назад и заскользил по мраморному полу. Вслед за женщиной в свет лампы вышла огромная фигура, закованная в стальную броню и с шипастым шлемом на голове. Между частями доспеха виднелось голубое свечение; в тех местах, где на него попадал песок, оно тускнело, становясь зеленым. Огромным копьем призрак с одного удара проткнул насквозь охранника, и тот с воплем упал.
Мимо
