Мне совсем не хотелось провести целую вечность взаперти – внутри двери. Не всякая добыча стоит того, чтобы так ради нее рисковать. К счастью для меня, ригельные замки были величайшей редкостью и никогда не встречались в работах сраной Фекси Друд.
– Баск, ты прекрасно знаешь, что это не обычный сундук. Если хочешь, чтобы я его открыл, не торопи меня. В противном случае остаток жизни ты будешь любоваться куском металла, – сказал я.
Тор Баск покачал головой; я услышал, как кто-то подходит ко мне сзади и нетерпеливо шлепает дубинками о ладони.
– До восхода солнца, – повторил он.
Я пожал плечами.
– Как скажешь.
В десятках таверн и постоялых дворов Дальних Краев я слышал, как воины – и старые, и молодые – за кружкой пива хвастались своими подвигами, рассказывали о кровожадности и ярости, о тех мгновениях, когда воин сосредотачивается только на своей задаче и забывает обо всем остальном. Страх, усталость и даже боль – все это исчезает; по крайней мере, так говорили мне люди, и я был склонен им верить. Сражения бывают разные, и хотя я воевал с сувальдами, шестернями и хитроумными машинами, я тоже знал, что такое жажда крови. После смерти мои ощущения притупились, но жажда крови не исчезла.
Шаги охранников, Баск, нетерпеливо напевающий что-то себе под нос, звуки капель воды, падающих где-то в углу… все это слилось в приглушенный гул. Все, что не находилось прямо перед глазами, расплылось и потускнело. Инструменты стали мечами в моих руках. Я забыл обо всем, кроме сундука.
Поединок начался. Я наклонился к первому замку и постучал по металлу, пытаясь обнаружить признаки скрытых за ним механизмов. Моя отмычка изучила первые цилиндры, покрутила их, стараясь найти отверстия для штифтов и прорези. Час спустя я уже неплохо представлял себе, как он устроен – и, соответственно, как устроена половина остальных. Я перешел к следующим, отслеживая их щелчки и жужжание, чтобы выяснить, в каком порядке они работают. Часть из них повела себя отвратительно, и, взламывая этих тварей, мне пришлось приложить усилия – я словно встретил достойного противника на поле боя. При жизни с меня бы пот тек ручьем. Я всегда потел, и дело было не в нервах, а скорее в возбуждении, которое возникает, когда идешь по тонкой грани между успехом и неудачей. Чем тоньше линия, тем сильнее возбуждение.
Когда с пятым замком было покончено, я перешел к шестому. Для него требовался похожий на трубку ключ с прорезями, в которые должны упасть штифты при повороте ключа. За всю свою жизнь я сталкивался с такими замками всего трижды, и каждый из них пришлось взламывать всю ночь. На миг я вышел из своего транса и увидел, что половина охранников уже клюет носом, прислонившись к бочкам и ящикам. Даже Баск следил за мной, закрыв один глаз, а это явно означало, что он наполовину спит. Должно быть, уже наступило утро, и солнце скоро взойдет.
Сложность с цилиндром заключалась в том, чтобы уговорить все сувальды, поворачивая ключ, обрабатывая одну из них и одновременно удерживая на месте все остальные. В остальном же нужно было
