и лагеря смерти. Тем не менее покинуть гетто, особенно с семьей или остатками семьи, было непросто. Окружающая среда была враждебной, и евреев часто ловили или доносили на них и выдавали немцам за вознаграждение. Были единицы, кто рисковал своей жизнью, спасая жизни евреев, но такие люди составляли незначительное и храброе меньшинство.
Не все евреи и не все неевреи сразу принимались партизанами. Женщины, дети, пожилые люди, инвалиды и больные часто получали отказ. Принятие в партизанское движение зависело, прежде всего, от физической силы и военного опыта, но если чего-то не хватало, то достаточно было иметь пистолет или винтовку.
Однако и в этом случае евреям было трудно приобрести оружие; им приходилось прибегать к незаконной покупке, грабежу или добыче в бою. Многие неевреи не продавали оружие еврею, а если и продавали, то за непомерно высокую сумму. Ситуация была особенно тяжелой в тех гетто, обитатели которых поднимали восстание и пытались найти оружие.
Одной из самых больших опасностей для партизан, как для евреев, так и для неевреев, были бродячие группы крайне правых украинских националистов. Во главе этих групп стояли безымянные «атаманы», которые воевали против поляков и евреев, а также против партизан. Более политизированной группой были бандеровцы, украинские фашисты, взявшие себе имя лидера украинских националистов Степана Бандеры. Действуя под лозунгом «Самостійна Україна!», они привлекли многих украинцев в свои ряды. Немцы в начале войны пообещали независимость «свободному» украинскому народу, но вскоре, после первых побед над советскими войсками, отказались от этого обещания.
Бандеровцы, отличавшиеся крайне антикоммунистическими и антисемитскими взглядами, убивали своих жертв с чудовищной жестокостью – не с помощью винтовки или пистолета, а топорами и ножами. Их девизом было: «Против поляков! Против евреев! И красных партизан!» Неудивительно, что они вызывали ужас у населения Белоруссии и Украины и порой становились врагом номер один для партизан. На самом деле меньше людей стало жертвами немцев по сравнению с числом жертв украинских националистов. Безоружные семьи были особенно уязвимы для этих банд, и немцы платили за голову каждого убитого еврея большую премию: пуд (русская мера, равная 16 килограммам) соли, литр керосина и 20 коробков спичек. Многие евреи, бежавшие из городских гетто или от деревенских облав, попадали в руки бандеровцев [West 1968: 11–12].
Таким образом, между еврейскими и нееврейскими партизанами и их командирами (а иногда и между двумя нееврейскими лидерами) часто возникали серьезные разногласия по поводу того, стоит ли предлагать помощь (еду, одежду и/или защиту) еврейским семьям. Это одна из печальных и полных иронии страниц войны – даже в разгар борьбы с общим врагом имели место такие разногласия и проявления ненависти среди партизан и к партизанам. От еврейского партизана требовались величайшее терпение, самообладание и выдержка, чтобы успешно выполнить свою миссию.
