А тот дурачок и не друг мне вовсе, так… видел пару раз.
Я плюхнулся обратно на табурет.
– Смотрите-ка, и понты бандитские куда-то сразу исчезли. Вот и славненько. Проследи тогда, чтобы твой знакомый, когда закончит пузыри из носа выдувать, отдал хозяину денежку за порчу имущества, – мой, зажатый в руке хайбол, качнулся в сторону Ангела, – И запомни на будущее – я не господин, а капитан “Диких котов”.
Выпучив глаза, жирдяй замер и уставился на меня, как на неведому зверушку. Внимательно обследовав свой стакан и убедившись в его пустоте, я вздохнул и переместился поближе к Ангелу, показывая этим толстяку, что наша беседа окончена.
– Не стоит беспокоиться, господин капитан, сей момент заплачу за этого дебила, – пробормотал боров, суетливо засучивая правый рукав, и вытянув руку вперёд, бросился мимо меня к Евангелисту, переводить деньги посредством вшитого в запястье чипа.
“Хосподя… Тут что, до сих пор таким старьём пользуются?”
Кивнув самому себе, я растянул глупую улыбку до ушей, и катнул опустевшую посудину хозяину бара. Тот снова наполнил его на три пальца.
“Вот и на кой надо было сюда возвращаться? Отсталый, никому не нужный мир, с такими же, никому не нужными обывателями. Воспоминания о прошлом? Ну да, пока был молодым тут жить было весело. Пока не погибли все, кто был мне по-настоящему дорог. Валить надо отсюда, зря я поддался ностальгии, ничего хорошего тут меня не ждёт. Разве что, только приличная водка.”
За всё время существования бара Ангел так ни разу и не проговорился, откуда он достаёт настоящую “Столичную”.
Три последующих минуты я наслаждался вкусом настоящей, непалёной водки. Целых три минуты покоя и тишины. А потом из тёмного провала, ведущего в подсобку, появилась Райса. Вот тут-то тишина с покоем и закончились.
– Ра-а-ау!
Впрочем, водка тоже подошла к концу.
“Мда… Не задался отпуск с самого начала. Райса, Райса… Ты всё такая же оглушительно громкая…”
“Твою же маму… Где это я?”
Причиняя невыносимую боль, рой мыслей бился изнутри о стенку черепа. Во рту было так сухо, что мне показалось вся слизистая там пошла глубокими трещинами, а привкус вызвал в мозгу образ чего-то давно протухшего. Глаза я пока открывать не торопился, опасаясь увидеть какую-нибудь хрень. Понятия не имею, где сейчас находится моё отравленное алкоголем тело. И не был уверен, что хочу это узнать.
– Рау, дай попить! – от резанувшего по моим ушам и мозгу вопля Райсы, моя голова рефлекторно дёрнулась, но тут же рухнула обратно на подушку.
Я обхватил звенящую внутри голову руками и застонал:
– Да, ё-моё! Чтоб тебя, милая… Когда же ты научишься нормально говорить, – последняя фраза была риторической, поэтому я пробормотал её себе под нос.
Райса с рождения страдала от частичной глухоты, и привычка постоянно орать с годами только окрепла. Однажды
