оторвалась от бутылки, и внимательно посмотрев её на просвет, ловко закинула в стоящий в дальнем углу небольшой контейнер переработки.
– Всё моё! Я же тебе вчера говорила! – заметив мой недоумённый взгляд и догадавшись, что я ни хрена не помню вчерашний вечер, она пояснила, – После гибели родителей дом отобрали, и мне пришлось переехать сюда…
От неожиданности я чуть не упал прямо возле шкафа – Райса сказала это почти шёпотом.
– Всё, что моего осталось, переехало вместе со мной. Ангел сказал, что подсобка полностью в моём распоряжении, с тех пор тут и живу.
– Эй, – мои глаза с недоверием сверлили лицо девушки, – А куда подевалась твоя… сирена?
– Ой, Рау, да её не стало сразу после вашего подарка. Сначала просто прикалывалась над вами. А потом, когда кредиторы понаехали, помогало их на расстоянии держать. Угадай, что можно взять у больной на голову дуры, кроме уже отобранного дома?
Она с интересом посмотрела на меня, немного склонив голову к плечу.
– По глазам вижу, что ты уже понял. Правильно, они захотели забрать ещё и моё тело. Которое тоже можно выгодно сдавать в аренду. Да не один раз. Но обломались, решив, что вечно орущая проститутка – это перебор, и в итоге от меня отстали.
Мои кулаки непроизвольно сжались.
“Интересно, о каких ещё “интересных” событиях мне предстоит узнать?”
Райса встала, и подойдя к высокому зеркалу, оправила смятое платье.
– А что наши? – вырвалось у меня, но тут же понял, что сморозил несусветную глупость – не осталось наших, шесть лет назад почти все полегли в разборках с соседней бандой “файнов”.
– Ангел был в курсе моих дел. Он вообще добрый, замуж меня звал. Но я отказалась, его бы тогда на бар развели в момент. Жена-должница не лучшая для него партия. А бар для него – это вся его жизнь.
Я подошёл к ней сзади и, слегка приобняв, положил ей подбородок на плечо. Она только тихо вздохнула. Ещё с минуту мы молча стояли, пялясь на свои отражения, а потом она прошептала:
– Самое поганое, Рау, что среди этих уродов был Магнус.
В голове ударил набат.
– Ну-ка поподробнее, подруга.
Райса помотала головой, затем резко развернулась, и уткнувшись в мою грудь, разрыдалась.
– Ну что ты, девочка. Не надо, все будет хорошо, – начал я успокаивать девушку, растерянно гладя рукой по её волосам.
Кому рассказать – не поверят. Тридцатилетний мужик, не раз видевший смерть и не раздумывая убивавший сам, до чёртиков боится женских слёз.
– Ничего уже хорошо не будет, – всхлипывая заявила Райса и тут же, чисто по-женски выдала, – Я тут никому не нужна, Рау.
Я осторожно приподнял её голову за подбородок и, заглянув в глубокие озёра её глаз, тихо спросил:
– Малышка, а ты об этом у всех спросила?
В ответ она благодарно улыбнулась и смахнув слезы, проорала мне
