оставался непоколебимым.
– Я не знаю.
– Прекрати лгать! – раздражённо выкрикнул он. – Вы работали вместе, ели вместе, проводили много времени вместе, спали рядом. Ты знаешь о нём всё, так ведь?
– Если бы я что-то знал, вы думаете, я бы позволил так себя изувечить?
– Понятия не имею!
Он продолжал пристально смотреть на меня.
– Твой друг был гораздо разговорчивее, чем ты, – произнёс он, выжидая мою реакцию. Я вздрогнул. Поймали ли они Альберта на самом деле, или это просто уловка, чтобы выведать у меня информацию?
– Мы его нашли, – продолжил он. – В Талде. Он прятался в товарном вагоне. Вы ведь не думали всерьёз, что он сможет ускользнуть от нас?
Я молчал, не зная, говорит ли он правду или пытается ввести меня в заблуждение.
– Твой друг всё признал, в том числе и то, что ты знал о его намерении. Вы всё обсудили вместе, составили план его побега. Ты – его сообщник!
– Я ничего не знаю, – твёрдо ответил я. – Даже если вы его нашли, это ничего не меняет. Я ничего не знаю.
Я понимал, что моя упорная защита Альберта и риск для собственной жизни были не самым умным решением. Но в тот момент я верил, что если скажу правду, меня в любом случае признают преступником. У меня не оставалось выбора, кроме как выбрать меньшее зло. И я молчал.
Глава 14
На следующие десять дней меня перевели в строго охраняемое отделение режима. Барак, в котором я оказался, представлял собой карцер внутри трудового лагеря. Он стоял отдельно от всех других построек и был окружён колючей проволокой. Здесь была своя столовая, предназначенная исключительно для заключённых карцера. Вход и выход строго запрещены. Если раньше ещё можно было бегать из одного барака в другой, чтобы навестить друзей или знакомых, то здесь это было совершенно невозможно. Общение с другими заключёнными вне зоны было невозможно.
Утром нас выводили на работу, вечером возвращали и запирали до следующего утра. Мы выходили только после того, как все остальные уже отправлялись на работу, и возвращались до их прихода. Так было обеспечено, чтобы заключённые строгого режима не контактировали с остальными рабочими.
В этом заключении многие мужчины теряли свои жизни. Невыносимая работа, пытки, постоянный голод и принуждение к выполнению дневной нормы истощали тело, делая его уязвимым для болезней и в конечном итоге приводя к мучительной смерти.
В столовой выстраивались длинные очереди. Голодные мужчины набрасывались на те скудные порции, которые им выдавали. Командир колонны всегда присутствовал при раздаче пищи и лично контролировал процесс.
– Порции слишком большие, – кричал он раз за разом. – Следи, чтобы не раздавать слишком много густой еды этим преступникам. Наши строительные солдаты должны есть больше.
То, что нам давали, было нельзя назвать супом. Это была пресная баланда из картофельной кожуры и других отходов, без соли и приправ, загущённая цельнозерновой
