с кремом и орехи, политые жженым сахаром. Вдруг папа сказал:
– А где же твои конфеты, Маша?
– Ну папа… – смущенно сказала Маша, опустив глаза.
– Что – ну папа? – поинтересовался он, повышая голос.
– Это же мой подарок…
– Ты должна всех угостить. Ты теперь взрослая девочка и должна понимать, что такое приличия.
Маша стала медленно подниматься изза стола.
– На столе и так достаточно сладкого, – неуверенно вставила бабушка.
– Конечно, – поддержал дедушка.
Маша начала медленно садиться.
– Отец прав, – заявила мама. – Ты должна всех угостить.
– Неси, неси, – сказал папа.
Маша принесла коробку и со вздохом положила на стол.
– Открывай, – сказала мама. – И предложи всем.
Маша открыла.
– Она именинница, – сказал папа, – пусть возьмет первая.
– Я не хочу, – прошептала Маша.
– Нет, хочешь, – сказала мама. – Бери. Вот и Кате тоже хочется попробовать. Угости Катю.
– Я тоже не хочу, – покачала головой Катя, с сочувствием глядя на сестру.
– Возьми, – строго сказал отец, и Катя была вынуждена послушаться.
Перехватив полный отчаяния взгляд Маши, он тут же добавил, обращаясь к Кате, которая медленно жевала конфету:
– Возьми еще одну.
– Я не хочу.
– Нет, хочешь! – сквозь зубы процедила мама.
Катя была вынуждена запихнуть в рот еще конфету, после чего все тоже взяли по одной.
Родители удовлетворенно закивали головами и, как ни в чем не бывало, переключили внимание на торт. Они изо всех сил старались возобновить непринужденную трапезу, прерванную этим педагогическим инцидентом. Бабушка и дедушка тоже проявили активность, неловко пытаясь поддержать разговор. Только Катя напряженно молчала и хлопала глазами. Вдруг она вскочила изза стола и, взахлеб зарыдав, бросилась вон из комнаты. Мать поспешила следом.
– Зачем вы это сделали? – всхлипывала Катя в соседней комнате. – Зачем вы обижаете ее?
За столом воцарилось долгое молчание. Наконец Катя вернулась за стол, и Маша ей благодарно улыбнулась. И всетаки, несмотря на все пережитые страдания, Маше почемуто казалось, что это именно она сама, Маша, повинна в том, что праздничный ужин оказался испорчен. Такой вот комплекс неполноценности.
…
Полковник Волк стоял на маленьком балкончике и оглядывал с высоты второго этажа панораму. Собственно, панорама была совершенно перекрыта глухими бетонными стенами какихто хозяйственных построек, – что, в данном случае, являлось фактом чрезвычайно отрадным – значит, окно Машиного номера
