style="font-size:15px;"> – Че-ты-ре, – помогаю я, – пьят’.
– Шесть, семь. – Дима берет сразу упаковку, и я тоже, поэтому мы быстро сбиваемся со счета. – Без фильтра, живое, самое вкусное. – Он показывает мне большой палец.
– Это… не опасно? – Интересуюсь.
– Вот молоко из-под коровы – опасно, а это… – проверяет срок годности на этикетке. – Абсолютно безопасно.
Тоже смотрю на этикетку. Ведь если оно быстро портится, есть шанс отравиться. Русские обожают рисковать, а я к такому еще не привык. «Срок годности семь суток»… Помоги мне, Всевышний…
Сверяемся со списком, Маша добавляет в тележку какие-то консервы.
– Что это? – Спрашиваю у Зои, потому что именно она привычно озвучивает мне русские названия продуктов в магазине, чтобы я их запомнил.
– «Too-shon-ka» – говорит она.
– Что это такое?
И все они трое начинают, перебивая друг друга, пытаться объяснить мне, что находится в банке.
– Тушеное мясо.
– Мясные консервы!
– Мясо со специями!
Вижу корову на этикетке и успокаиваюсь. Ну, о’кей, тогда, пожалуй, все в порядке.
Идем дальше. Зоя показывает на товары и озвучивает русские названия:
– [Tchʌi], kan-fe-ti, ze-fir.
– Маршмэллоу? – Переспрашиваю, хватая упаковку.
– Да. «Ze-fir» – Смеется она.
– Мне не повторить. Какое сложное слово. – Убираю сладости на полку.
Вечно у них все усложняется. Зачем говорить «[tchʌi]», если есть такое легкое слово – «tea»[6]? Или «flowers»[7] – так красиво звучит, так нет же, они придумали слово «tsviti-i-i»!
Арггххх!
– Salo, – указывая пальцем на витрину, говорит Зоя.
– О, купим, купим? – Радостно восклицает Маша.
Наклоняюсь и разглядываю маленькие брусочки жира, обтянутые пленкой.
– Бррр, как это можно есть?
Дима ржет, складывая в корзину сразу пару штук.
– Это очень вкусно. Вы же едите обжаренный бекон?
– Ну, да… – неохотно соглашаюсь.
Но это же совсем другое!
– Хлеб! – Вспоминает Зоя, не обращая внимания на то, как я морщусь при взгляде на их «вкусный жир». – Нужно взять побольше хлеба!
Да уж, куда без этого. У них все едят с хлебом. После того, как я видел отца Зои, поедающего арбуз с хлебом, меня уже ничем не удивить. И даже несмотря на то, что меня убеждали, будто остальные русские так не делают, верится с трудом. Если увижу, как они хлеб с хлебом едят, даже бровью не поведу.
– А почему здесь десять касс, а работают всего две? – Спрашиваю, когда мы застреваем в очереди.
– Это же Россия! – Дружно говорят ребята.
– Мне все равно непонятно…
– Еще бы!
Расплатившись, мы распихиваем пиво по сумкам, маскируя его сверху вещами и продуктами. С трудом поднимаем с Димой эти тяжести и тащимся к остановке, навьюченные,
чай
цветы
