Если вам неудобно, то это вовсе не обязательно… Я вообще-то пришёл с Мироном поговорить… Ну, я так понимаю, его дома нет…
– Да, правильно понимаете… Я дома одна теперь всё время, одна-одинёшенька, как полынь-трава… Сначала Зоинька уехала… А теперь вот Мироша… Ну, Мироша-то давно ушёл от нас… Ему ещё лет двенадцать тогда было… Но всё равно обидно…
– Что-то я вас совсем не понимаю, Роза Михайловна! В каком смысле ушёл? Насколько я знаю, он же с вами жил здесь! Прописан здесь! В школу ходил, в институте в Москве учился… И вообще, как это ушёл в двенадцать лет?! Как это ребёнок ушёл от вас? В каком это смысле?!
Роза Михайловна нервно подкурила ещё одну сигарету, и Виктор Викторович невольно подметил, что у неё хорошая дорогая косметика не размазалась даже после слёз и сигарет. Хотя было видно, что ей сушит губы, и они сейчас выглядели как несвежие лепестки красных роз. Не сказать, что ему нравились женщины постарше, а этой Розе уже полтинник, но разок бы он не отказался. Всё-таки было что-то манящее, сладкое, может быть, даже не в самой Розе Михайловне, а в том, чтобы сделать рогоносцем «Бриллиантового короля». Да и Мирону бы он отомстил за его дурацкий смех.
Участковый постаралась отвлечься от пошлых мыслей и со всей внимательностью выслушать ответ Розы Михайловны, но, хотя даже его сосредоточенность особой ясности не внесла, ведь женщина по-прежнему продолжала громить малопонятные вещи:
– Нет, конечно! Жил-то он у нас… Не прогоним же мы его, хотя, знаете, если б он насовсем переселился к этому своему деду, ей, может, и лучше было бы, чем так… Но, по крайней мере, мне было бы легче, наверное…
– Что вы имеете в виду???
– Знаете, как говорят, что хуже нет, чем неизвестность, ну, когда человек без вести пропал или что-то типа такого… А я скажу – нет! Хуже нет, когда вот оно, вроде, твоё родное, ты и обнять его можешь, и приголубить, да только внутри чёрная пустота и ничего больше…
Шкрёба вконец обалдел, когда Роза вновь начала плакать, он даже испугался, что она снова повиснет на нем, и тогда у него «задымится» ещё сильней. Но, к немалой радости участкового, на этот раз обошлось без объятий. Роза продолжала курить и говорить сквозь слёзы:
– А у вас дети есть?
– Нет. Нету пока…
– Ну, тогда вы меня не понимаете… Меня никто не понимает… Даже те, у кого куча детей! Даже те, у кого есть внуки! Знаете, что обычно мне люди говорят: «Роза, ты жиру бесишься! Какие у тебя могут быть проблемы?! Да ты катаешься как сыр в масле?! Да чтоб я так жила! Да ты посмотри на себя, да ты как за каменной стеной за своим профессором! И никто не знает…»
– Никто не знает чего?
– Что он меня не понимает…
– А понятно…
С плохо скрываемой иронией ответил милиционер. А сам поднимал: «Да я и сам ни хера не врублюсь, че ты тут городишь… Сказки сочиняешь, похлеще, чем тягун…». Но перебивать профессорскую жёнушку Виктору не хотелось, он знал, что, когда человек в таком состоянии, то может наговорить много чего
