вскрикнул: «Наполеон!»
Да, это была статуя императора! Это был Наполеон! Но какой Наполеон! Сам Зевс позавидовал бы его царственной осанке, сам Аполлон – юной красоте его стройного, могучего тела. Греческая драпировка, оставлявшая обнаженной часть туловища, увеличивала сходство с Аполлоном. И в то же время в чертах лица Наполеона, прекрасно переданных, было несомненное сходство с Юлием Цезарем. Цезарь-Аполлон-Наполеон Бонапарт, последний дож Венеции!
Рука Бонапарта была поднята и протянута вперед, приветствуя свой народ, – царственным и в то же время отеческим жестом. Брусок мрамора соединял ее с головой – для прочности во время перевозки, чтобы не сломалась тонкая, аристократическая кисть руки (этот брусок обычно срезали на месте после перевозки).
Когда прошел первый момент замешательства, вспомнили о письме, переданном посыльным главе семейства, и, сломав печать скульптора, открыли его.
И вот что писал несравненный мастер (выпускаем официальные приветственные формы): «…согбенный работой и болезнью, я не имею возможности сейчас выполнить ваш благородный заказ. Но чтобы возместить деньги, уплаченные вами за статую Санта Лючии, я посылаю вам этот большой блок чудесного – лучшего в Италии и во всем мире – мрамора. Любой мастер сможет обработать его для вас и превратить в статую Санта Лючии».
Семейство Мосениго сохранило статую Бонапарта, не пожелало превратить ее в Санта Лючию; статуя святой была заказана другому скульптору, выполнена в надлежащий срок и заняла приготовленное ей место в часовне. А «Цезарь-Аполлон-Бонапарт» был поставлен в большом холле дворца Мосениго в Венеции, где он находится и теперь. Этот холл – большой крытый двор, откуда широкая мраморная лестница ведет в парадные залы и жилые покои первого этажа, – служил раньше местом хранения товаров и магазином: все гранды Венеции, не исключая дожей, были прежде всего купцами, и каждый дворец имел свои магазины.
Во дворце Мосениго сохранилось множество музейных вещей и прекрасная живопись – картины, изображающие большей частью придворные празднества, и портреты дожей: семь дожей Венеции происходили из этой семьи. Теперешний владелец дворца, сеньор Альвизе Робило, и его жена, белокурая, веселая и приветливая синьора Алисия, показали нам скромную с виду шапку, обтянутую красным шелком, почетно потертую временем – головной убор могущественных дожей богатой, свободолюбивой Венеции. Мы попросили хозяина дома надеть его; шапка необыкновенно шла ему – точно была создана для этой головы с профилем Данте.
Среди многочисленных предметов старины в палаццо Мосениго мое внимание привлек странный предмет, совершенно непонятного назначения. Он походил на остов громадного, в пол человеческого роста, абажура, с деревянным нешироким кольцом вверху: тоненькие деревянные резные палочки, украшенные изящными шариками, соединяли это верхнее кольцо с другим, нижним, более широким кольцом, служившим базой этого предмета, стоявшего
