найдут отражение как в повышенной экзальтации иезуитского католического барокко, так и в воспевании гедонизма языческого мира светским барочным искусством.49
Гедонистическое начало эпохи барокко наиболее ярко проявило себя в искусстве Фландрии. Жизнелюбие, сила, динамическая энергия пышут яркими красками в религиозной, аллегорической и мифологической живописи этой страны. Один из самых знаменитых фламандских художников Питер Пауль Рубенс напоминает нам в своей картине «Суд Париса»50 (1639, Прадо, Мадрид) о роли Меркурия в знаменитом споре богинь за красоту, повлекшим за собой страшнейшую войну античного мира – Троянскую. Мифологический сюжет послужил здесь поводом для показа здоровой красоты фламандских женщин и мужчин. Здесь все плотское, чувственное, живое. Живы даже змеи, обвившие стержень кадуцея Меркурия.
Но деятели изобразительного искусства не забывают в это время использовать образы античных богов для выражения аллегорий. Так, на картине того же художника – Рубенса – «Анжуйский мир» (1622–1625, Лувр) Меркурий выступает как миротворец в деле нахождения согласия Марии Медичи с ее сыном Людовиком XIII. Эта картина входила в большой цикл живописных полотен и была создана для вдовствующей французской королевы, что позволяет нам перейти к искусству Франции.
Напомним, что в XVII веке в Европе ведущую роль в искусстве постепенно завоевывает Франция. В ее искусстве, отражающем стремление к созданию абсолютистского государства, мирно уживаются репрезентативная сущность барокко и величавая строгость классицизма. Именно эта двойственность найдет отражение в характере «Большого стиля» искусства времен правления Людовика XIV.
Благодаря инициативе этого монарха в Версале была создана великолепная королевская резиденция, где показана увлеченность античностью на государственном уровне.51 Известно, что Людовик XIV позиционировал себя с богом Аполлоном. И все в Версале «поклонялось» этому богу, даже сам «скульптурный» Аполлон знаменитого фонтана, выезжающий на своей колеснице из воды навстречу Людовику, выходящему на прогулку из дворца, – королю – живому воплощению бога Аполлона на земле.
Не забывали в Версале и о других богах античности. Здесь был воспет весь божественный пантеон. Каждому из великих античных небожителей был посвящен даже отдельный салон. И каждый из этих салонов был своеобразной аллегорической иллюстрацией деятельности короля, как ее государственной части, так и личной. Среди них был и салон Меркурия. Его украшает плафон «Меркурий на колеснице, запряженной двумя петухами» работы Ж.-Б. де Шампеня.
Но наиболее знаменитыми интерьерами дворца, вызвавшими многочисленные подражания во всех странах Европы, были Зеркальная галерея и два зала, замыкающие ее, – зал Войны и зал Мира. В декоре последнего из них мы опять встречаемся с кадуцеями – их рельефное изображение помещено на падуге. Здесь они символизирует жезлы посланцев
В XVII веке не угасла и тяга к низкому герметизму. Это проявилось в продолжении увлечения алхимией. Данное явление нашло отражение и в искусстве. В том же XVII веке Рембрандт создает офорт, изображающий, возможно, доктора Фауста, работающего в мрачной алхимической келье, наполненной предметами, связанными с тайнами герметической наукой.
Существует несколько живописных вариантов этого сюжета, созданных Рубенсом.
Следует отметить, что осуществление герметической идеи создания города Солнца предсказывал Людовику XIV Томмазо Кампанелла, когда король был еще только наследником престола.
