в его время периодизацию истории человечества, терминология которой восходит к шотландскому историку и философу А. Фергюссону.
Чтобы попасть в далекое прошлое, не пришлось отправляться на край света. «Доисторическая», по словам Рабо, эпоха обнаружилась почти рядом с европейской высокой культурой – в Казанской губернии, а именно в марийской д. Параты, но автору показалось, «что за считанные часы мы преодолели сотни льё и уже находимся вне России, во всяком случае, не в Европе». Хронотоп книги Рабо – это фактически пространство Минковского с его четырехмерным измерением44, в котором, правда, отсутствуют замкнутые времениподобные кривые, поэтому повернуть время вспять нельзя. Но, поскольку в мифопоэтическом мире не действуют законы физики, Рабо в ходе своей поездки мог проигнорировать гипотезу о защищенности хронологии Хокинга, математически не допускающую попадания в прошлое, указанный тип пространства дополнился вселенной Гёделя, в которой это возможно.
«Выехав из Казани, – пишет Рабо, – мы как бы стали листать страницы истории цивилизации, ибо смогли воочию наблюдать процесс эволюции человечества. В Поволжье благодаря финнам – язычникам мы познакомились с образом жизни первобытных земледельцев, на Печоре охотники – зыряне продемонстрировали нам еще более древний период развития общества, а остяки – охотники и рыболовы, вооруженные стрелами и луками, подлинные представители зари цивилизации – олицетворяли самое начало человеческой истории. Спускаясь по склонам Уральских гор, мы как бы на сотни веков окунулись в глубь истории, увидели своих далеких и не знавших железа предков». Анализ увиденного, в частности, у коми – зырян, позволил автору, пусть и в полушутливой манере, дополнить имевшуюся в тогдашней науке периодизацию истории человечества «деревянным веком», что, если подойти к этому серьезно, должно было закрепить место в ней эпохи этнографической современности. Метафизические пространства Рабо вернулись в привычную для большинства людей конца XIX в. геометрию Евклида и механику Ньютона 12 сентября 1890 г. в Перми, где северный вояж француза завершился.
Репрезентуя собранные материалы, Рабо пытается деконструировать веками складывавшийся на Западе образ если уж не всей, то во всяком случае Северной России, убеждая читателя в том, что «несмотря на расхожие представления, Сибирь вовсе не является бескрайней заснеженной пустыней – напротив, она удивительно плодородна. Это один из самых прекрасных земледельческих регионов планеты, но из – за отсутствия коммуникаций его продукция пока не доходит до потребителя». Россия Рабо – это сложная в культурном, социальном и географическом отношениях территория, природная среда, которая для европейского обывателя того времени вообще была за гранью здравого смысла – выяснялось, что в невероятно холодной Сибири лето может быть очень жарким.
Современный исследователь истории ментальной репрезентации
Ср. проницательное замечание В. Н. Топорова, что «мифопоэтическое представление о пространстве и времени скорее напоминает пространство и время естествоиспытателя» (
