оказываются абсолютными омонимами со словами языка бытия, поэтому прецеденты идеального языка корректней квалифицировать как явления виртуального антиязыка. Смешение идеального языка и естественного языка, естественного языка и естественного антиязыка является непреложным условием сосуществования различных распаковок семантического континуума (вероятностная теория смыслов Налимова): на примере праформологизмов очевидно, что вероятность присутствия идеального языка, не обременённого «изначальным опозданием», уравновешивается посредством антиязыка, который выступает семантическим фундаментом для любой семиотики; перефразируя сознание и бессознательное у Ясперса, скажем: «Наш язык опирается на антиязык, он всё время вырастает из антиязыка и возвращается к нему. Однако узнать что – либо об антиязыке мы можем только посредством языка. В каждом языковом действии нашей жизни, особенно в каждом творческом акте нашего духа, нам помогает антиязык, присутствующий в нас. Чистый язык ни на что не способен. Язык подобен гребню волны, вершине айсберга»31 (несмотря на методологическую редукцию в исследовании антиязыка за счёт языка, отметим, что слишком метафорическое противопоставление языка и антиязыка необходимо для того, чтобы оправдать последний в качестве самостоятельного средства номинации неноминабельного). Феномен ксеноглоссии для гипотетического антиязыкового носителя: «Один из таких случаев, в деталях описанный Стивенсоном [Stevenson, 1974], касается американской домохозяйки, которая в гипнотическом состоянии трансформировалась в мужскую персону, говорящую по – шведски и понимающую этот язык на уровне высокоинтеллектуального общения. Отмечается, правда, что в литературе имеется мало описаний хорошо документированных случаев подобного рода. Во второй книге Стивенсон [Stevenson, 1984] рассказывает в деталях ещё о двух случаях ксеноглоссии. В одном из них переход к другой персональности осуществлялся без использования гипноза – спонтанно. Второе – иноязычное состояние персональности сопровождалось проявлением детального знания о жизни в стране прошлого рождения»32.
21
Идеальный антиязык. Не знающий невоантиязыковляемого, возможно, сосуществует с естественным антиязыком, но примеры такого откровенно паразитического сосуществования не подлежат обантиязычиванию (антиречь об идеал – антиязыке может быть представлена следующим образом: примеры идеального антиязыка нерелевантны к невоантиязыковляемому, то есть образуют соответствующий класс антислов, включающий все случаи невоантиязыковления в таком виде, что их можно использовать для антиязыкового прикрытия невозможности передавать значение одного антислова другими антисловами (асинонимоантилогизмы: между различными примерами невоантиязыковляемости лежит нетранспарентность, формально объединяющая в один класс и не допускающая перевод одного антислова
Налимов В.В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. – 2–е изд. – М.: Водолей Publishers, 2007. – 368 с. – С. 95.