спокойной и нечитаемой. Мне стало стыдно за то, что не смогла сдержаться. Со стороны я сейчас выглядела, как избалованная принцесса, которой не угодили, и она решила устроить спектакль на ровном месте.
– Эмили, – натянуто выдавила моя мать, в душе, скорее всего, желая меня утопить. Она больше не притворялась хорошей. Глаза прищурено и зло смотрели на меня, требуя немедленно прекратить пререкаться и сделать так, как она хочет.
И я сделала. Закрыв глаза, я загадала абсолютно другое желание и, набрав в грудь побольше воздуха, махом задула все семнадцать свечей.
Пусть они все исчезнут.
Глава 2.
Майами. Пригород Авентура. Семь лет назад.
Эмили.
– Что за поведение, Эмили?!
Утро выдалось ожидаемо отвратным. Вчера я совершила непростительный поступок, равносильный похищению десяти младенцев. После задувания свечей сразу же свалила к себе в комнату и не выходила до сегодняшнего момента. Гости разошлись поздно, и только по этой причине мне не влетело ещё вчера. Мама, разумеется, выкрутилась и придумала легенду о моём плохом самочувствии, переходном возрасте, скачках настроения или любую другую чепуху. И теперь дополнительно затраченная на ложь энергия должна вдоволь компенсироваться мстительным обругиванием меня.
Поэтому сейчас я стояла на открытой террасе перед круглым обеденным столом и восседающими за ним двумя разъярёнными родителями. Хотя, не совсем так. Один был разъярён, второй сидел с каменным, нечитаемым лицом.
– Ты опозорила нас перед всеми этими людьми! – нервно трепыхала крыльями носа Оливия. – Что они подумают о нас? А я тебе скажу что! То, что у нас абсолютно невежественная дочь, раз позволила себе устроить скандал из-за какого-то торта!
И это она называла скандалом?!
– А если мы не можем справиться с собственным ребёнком, то какие вообще можно с нами иметь дела?!
Из её рта продолжали вылетать неприятные и очень абсурдные, по моему мнению, слова.
«Интересно, она сама осознаёт какую ерунду говорит? Скорее всего, нет».
Опустив глаза в пол, я носком туфли выводила непонятные узоры по деревянным лакированным доскам, стараясь не прибегая к помощи рук, заткнуть себе уши, отключить слух и не реагировать на то, что говорит женщина, родившая меня, как она любит утверждать, в страшных муках.
Наверное, пару лет назад я ещё надеялась на то, что всё может измениться. Что если я буду послушной отличницей, свободно говорящей на трёх языках, родители оттают и проникнутся ко мне хоть небольшой любовью. Но каких бы успехов я не добивалась, реакция всегда была одна – мало, недостаточно, можно лучше. Я не могла вспомнить, чтобы на этом безупречном лице хоть раз отразились любовь или нежность. Эти чувства легко распознать. Так смотрели на меня только Кэти и Стефани.
Сестра не переставала твердить, что ничего не изменится. Что нужно просто потерпеть и дождаться выпуска. А дальше
