эту ловушку.
Максин взглянула на часы. Трехминутное опоздание. Вот чего она не выносила. Эта Алекс опаздывала. Что толку говорить, что любишь литературу. В восемь часов, доктор Швейцер. В восемь, а не в восемь ноль три.
Еще больше ее раздражало то, что парень все сидел в машине с видом человека, размышлявшего повеситься ему или застрелиться. Она задумалась, а потом решила, что раз уж этому бедолаге осталось жить так мало, она ничем не рискует, попытавшись ему помочь. А вдруг ей удастся отвратить его от наркотиков и направить на путь истинный. Он станет врачом, специалистом по дезинтоксикации, благодаря судьбоносной встрече с «дамой с чемоданом».
Она не спеша подошла к машине. Совсем медленно. Чтобы его не напугать. Это напомнило ей сафари, когда она охотилась вместе с махараджей в шестидесятые годы. Надо было идти на полусогнутых ногах, чтобы показать животному, что ты признаешь его превосходство и не намерен напасть.
– Я могу вам чем-то помочь, молодой человек?
Наркоман, казалось, удивился. Она вывела его из оцепенения. Он сказал ей что-то, что она не поняла, так как окно было закрыто. Она жестом показала ему, что окно надо открыть, покрутив рукой, как это делают люди, ездившие в машине до того, как появилась автоматическое управление стеклами. Возможно, парень ее не поймет. Но нет, он нажал на какую-то кнопку, и стекло стало опускаться.
– Я жду одного человека.
– Я тоже.
– Ах вот как?
– Ну да. И нечего так удивляться. Это оскорбительно. Если мне шестьдесят лет, это не значит, что мне не с кем пообщаться.
Алекс поднял брови. Она продолжила:
– Ну ладно, семьдесят.
Он скорчил полную сомнения мину, а затем оглядел ее с ног до головы.
– Ну, возможно, восемьдесят.
Он промолчал.
– Окей, восемьдесят с небольшим. Но в глубине души я чувствую себя молодой, как в пятьдесят.
– Мне казалось, что люди… э-э-э… среднего возраста должны сообщать о нем с гордостью.
– Ну, разумеется. И я вот-вот приглашу «Книгу рекордов Гиннеса» удостовериться, до какой степени я стара.
Повисла неловкая пауза, которую старая дама решила прервать. Ей никогда не нравились такие паузы.
– Не выношу, когда люди опаздывают.
– Точность – вежливость королей.
– Ну и кто же из нас старый?
– Почему вы так говорите?
– Потому что я не слышала этого выражения с того момента, как Рузвельт его произнес во время Ялтинской конференции.
– Вы слишком молоды, чтобы присутствовать на Ялтинской конференции.
Щеки дамы покраснели.
– О, как это мило!
– Ведь если вам девяносто лет, это значит, что вы родились примерно… в 1926 году. Значит, в 1945, когда проходила Ялтинская конференция, вам не было и двадцати.
Максин была поражена
