случайно со мной поделиться, отчего тебе так плохо? Может, если расскажешь, тебе станет легче. Но я прекрасно пойму, если ты не захочешь ничего мне больше говорить. Я ведь всего лишь старая дама, случайно оказавшаяся у тебя в машине, чужой человек, едущий вместе с тобой…
Рассказать? Но зачем? Алекс уже один раз рассказал или, точнее, попытался рассказать об этом своему психотерапевту. Но тот только отрешенно смотрел на него, кивая головой каждый раз, когда спрашивал: «И что вы при этом испытывали?»
Но вдруг, в эту самую минуту, он почувствовал, что готов поговорить с этой женщиной. Возможно, потому, что она была старой и вряд ли будет судить его строго, а возможно потому, что они не были знакомы и никогда в жизни больше не увидятся. Он должен был начать говорить сию же секунду, иначе он этого не сделает никогда. И ни с кем. И тут вдруг его прорвало:
– Я знаю, от чего мне так плохо, но стыжусь. Причина глупая и банальная донельзя, но мне от этого только хуже. Куча народу такое уже пережили, и никакой трагедии из этого не делают. А я – такой вот идиот.
Максин боялась его перебить. Он продолжал:
– У меня депрессия, потому что девушка, в которую я влюблен, на меня даже не посмотрела. Вернее, нет, посмотрела, но не заметила меня. И с тех пор она как заноза у меня в сердце. Аврора, прекрасное имя, правда? А мне до того тяжело его выговаривать теперь. Оно ей так шло, она была нежной и солнечной, она вся светилась золотом, как лучи солнца на рассвете. И десятой доли ее сияния хватило бы, чтобы осветить всю мою жизнь. Но не тут-то было. И я погрузился во тьму.
Он перестал рассказывать и прикусил губу, не зная, стоит ли продолжать. Но все же снова заговорил:
– Я часто встречал ее в факультетской библиотеке. Ее распущенные волосы лежали на хрупких плечах. У нее была привычка грызть кончик карандаша, когда она о чем-то задумывалась. И она смеялась! Ох, какой же у нее был смех! Серебристый, словно струи водопада, в котором я готов был утонуть!
– И что же? Что произошло?
– Я все предусмотрел, продумал малейшие детали нашей встречи. Выучил ее расписание, знал все ее привычки…
– Как сексуальный маньяк, а не робкий воздыхатель…
Она зажала рот рукой, словно желая вернуть эти слова. Они вылетели сами собой, но мальчик мог закрыться навсегда.
– Мне было плевать, у меня были самые благородные намерения! Мы созданы друг для друга. Я знал это. Знаю и теперь. Нам нравится одно и то же. Я проверял на Фейсбуке.
Тут Максин не решилась ему признаться, что понятия не имеет, о чем он говорит.
– Я все заранее спланировал. Мы встретились, как и было задумано. Мы поговорили, как и было задумано. Я старался изо всех сил предстать перед ней в моем лучшем свете, как мне казалось. И ничего из того, что было задумано, не случилось. Она говорила со мной так, как говорила бы с кем угодно. Самый главный в моей жизни момент для нее был не более чем обычной минутой. Я неделями испытывал душевные муки, а она и не вспоминала обо мне. Как будто я для нее вообще не существую. Я жил в предвкушении
