зверя слышу, а тебе, енот, покажу. – Мама дочистила картошку и кинула в тазик, а за ним полетел ножик с черной ручкой.
– Ну, мам, – по-детски сказал Вильдан.
Чайник начал шипеть.
– Опять с работы хочешь уйти? У тебя же кредит, ты забыл? – Она открыла кран, вода еле текла. – Это когда сделаешь?
– Ну это сейчас не важно, мам.
– Уйди, а!
Вильдан медленно, шаркая ногами, вышел из кухни. Плечи его будто касались пола. Он зашел в свою комнату, сел за стол, положил голову на руки и уставился в окно. За окном было темно, где-то вдалеке слышалось, как мама копошится на кухне. Свет в комнате ему казался тусклым, резало глаза, душный воздух давил на него со всех сторон. Мысли кипели, булькали и пачкали все его сознание в черный цвет. Как она вообще может сейчас говорить про кредит, про этот чертов кран? Огромное дело на кону, да сейчас надо поработать, но через год, через два, а может, и через месяц они начнут строить свою империю «Сын и мать». Как же убедить ее в этом?
Он решил сделать как в детстве, будет молчать пару недель, и она приползет. Только одна загвоздка, у него не было двух недель, за это время могло многое измениться. Надо действовать сейчас. Он соскочил с места и пошел на кухню.
Насима Балашева стояла спиной к нему в углу кухни. Локоть ее взмыл вверх, голова запрокинулась, потом она легонько выдохнула.
– Скок можно пить-то, а? Да… да какой бизнес-то с ней, – сказал писклявым голосом Вильдан и выбежал из дома, стараясь посильнее хлопнуть дверью.
5
Огромное черное полотно висело на небе. Откуда-то появлялась луна, глядела на Вильдана и снова исчезала. Духота обнимала, ластилась к нему, вытягивая из него влагу.
В доме Лены горел свет. Вильдан представил себе, как она сидит с мужем, пьют чай. Он просит подать сахарницу, она, улыбаясь, ставит сахарницу перед ним. Сложив руки, как первоклассница, она наблюдает, как он кладет сахар, одну, вторую, начинает болтать ложкой в кружке. Ложка ударяется о края дын-дын-дын, стук становится громче, еще громче. Лена старается не обращать внимания, потирает шею, в конце концов ей это надоедает, и она взрывается криком… летит кружка с ложкой, сладкий чай разливается по полу, Андрей выпучивает глаза, она отстраняется и выбегает во двор, а тут…
– Эй, Филька!
Вильдан дернулся, а душонка его пугливая осталась на месте и только через секунду вернулась обратно. В темноте он разглядел голову, возникшую над забором. На него смотрел сосед, Марсель Абизов, лет сорока пяти, с негнущеюся шеей.
– Здрасте, – будто отрезал от себя Вильдан.
– Когда будешь эт траву косить? – спросил Марсель Абизов и плюнул.
– Так уж скор сентябрь. Зачем? – Челюсти Вильдана заскрежетали от злости, и он кое-как выговорил слова. Ему захотелось надеть боксерские перчатки и отлупить эту старую морду.
– Ты ее все лето не косишь, а семена летят по огородам, все сеет. Как сено растет. Коси давай!
– Так
